– Не бойся боли. Это куда лучше, чем никогда не испытать таких сильных чувств. Даже короткая радость лучше, чем совсем ничего. Ты так же боишься, что тебе причинят боль, как я боюсь умирать. Но это не значит, что я не собираюсь прожить каждый день на полную катушку.
-- Я тебя люблю(...)
– Ты что… почувствовал… что… я хочу тебя убить?
– Ха! Не смеши ёжика голой попой! Что – ты? Ну что?! Да я на твоем царском месте уже кучу всего переделала. Слуги меня боятся до дрожи, при этом перестали болеть и греметь соплями, за что теперь чуть ли не молятся на меня, хотя и опасаются. Замок твой сверкает чистотой. Повар научился готовить вкусную разнообразную еду, а не одно только мясо вареное, мясо запеченное, мясо тушеное. Научился, кстати, у светлой девчонки, которой едва исполнилось двадцать! Человечки! Даже печенье теперь печь может! Бумаги все твои я перепроверила! Ошибки выискала! Светлые Темного Властелина теперь боятся и уважают. Боятся за то, что он может сделать, а уважают за то, как он себя ведет и как живет...
Максимум на что ты сейчас годишься на моем месте – это пойти на рынок картошкой торговать или дворы метлой подметать. И ты еще будешь мне что-то говорить?!
— Меня отправила сюда богиня! — продолжила твердить девушка. — И я встретила тебя! Теперь все части головоломки сошлись. Она хотела, чтобы мы встретились, и теперь не расстанемся!
— Правда? — охотник вскинул правую бровь. — И в каком качестве ты хочешь оставить меня при себе? Паж? Телохранитель? Слуга?
— Муж, — припечатала Анна. — Мой муж. Никакой другой роли у тебя не может быть в принципе.
— А мое мнение тебя волнует? — стиснув зубы, спросил Радгар.
— Волнует, — смягчилась Анна, но поспешила добавить: — Но если откажешься, оборотни скрутят тебя и увезут отсюда силой
— И почему же выбор пал на девушек? Вы считаете, что именно они больше подвержены страху, или вы просто боитесь, что вместо писклявого «Пустите меня, пожалуйста! Не делайте мне больно!» вы услышите: «Иди сюда, ублюдок! Я тебе сейчас ноги вырву и глаз на задницу натяну!», выкрикнутое рассерженным мужским голосом?
«Путь к сердцу инквизитора лежит через покаяние!». «А путь к сердцу журналиста лежит через «возьми, милая, перепиши, что тебе надо!»
— А куда это твои журналистские ручки тянуться?
— К папочке!
-- А если папочка даст папочкой по рукам?
— Я вижу, что вы за словом в карман не лезете, — усмехнулся канцлер, делая ручкой какие-то пометки.
— Неужели? Вы ошибаетесь. Если вы, не заметили, что у меня оттуда торчит словарь «Сарказмов и издёвок», а так же «разговорник» на все случаи жизни, — ответила я, глядя ему в глаза. — Я бы вам его подарила, но, боюсь, что у вас есть точно такой же. Помимо этого у вас там лежит книжка «Как правильно и красиво унижать людей» и брошюрка-руководство по спасению мира.
— Я имею право выворачивать твои карманы. А кто дал тебе разрешение заглядывать в мой карман?
Я приду к нему в гости и с удовольствием возьму у него интервью. У меня уже даже вопросы есть. «Тяжело ли быть мистером Совершенство?», «Вы не женаты потому, что не нашли свою мисс Совершенство?», «Как вам живется в гордом и принципиальном одиночестве?», «Как продвигаются поиски мисс Совершенство сейчас? Есть ли вообще призрачный шанс ее найти?» и коронный вопрос: «Вы не пробовали снизить планку привлекательности, чтобы, когда вы будете при смерти, нашлась добрая рука, которая подаст вам стакан воды?»
— Как человек, я извиняюсь. Да что там извиняюсь! Каюсь, — криво усмехнулась я, глядя ему в глаза. — Как журналист — нет.
— Как человек, я принимаю извинения, — услышала я ответ, сопровождающийся красивой улыбкой, которая тут же исчезла. — Как инквизитор — нет.
— Это хорошо. — вздохнула я, глядя на часы. — Мне, как человеку, на душе стало гораздо спокойней. Зато журналист уже замер в предвкушении.