— Боги, боги! И где я так нагрешила, что мне в жизни встретилась эта студентка?!
— Ты у меня пыльцу заказала, — напомнила я.
Веечка вернула мне взгляд.
— Всегда говорила, пьянство до добра не доводит.
— Семья — это уважение, любовь, две половинки, всегда вместе, рядом, поддержка и опора. — Он говорил это, а сам смотрел в окно бального зала, за которым можно было видеть стоящую в кругу наших друзей Лесси. — Семья — это когда чувствуешь её настроение и желания. Когда рядом с ней словно в другом мире. Ничего нет важнее. Никого нет важнее. Это когда счастье в одном взгляде и прикосновении, в мыслях о ней. Нельзя насильно заставить человека быть счастливым. Нельзя строить семью только по желанию одного. Это уже не семья, это рабство. Подчинение одного другому.
– Я лучше поинтересуюсь, что за душераздирающие звуки доносились из вашей комнаты.
.
– Это вы из-за них решили выбить мою дверь и грохнуть ею меня? – тут же поинтересовалась я.
– Мало ли. – Пожал он плечами. – Может, вас здесь убивают.
– Нет, должна вас огорчить. – Я обвела комнату взглядом. Сейчас бы чего холодненького на лоб.
– Так что у вас произошло? – не унимался ректор.
– Люблю, знаете ли, по ночам попеть, – нашлась я.
– У вас не слишком хороший голос, – подметил ректор.
– Да и слух так себе, – призналась я, потирая шишку. – Но отказать себе в удовольствии размять горло не могу. Вот и приходится по ночам в глухом подвале себя баловать.
У Аштара приподнялась одна бровь.
– А окно зачем разбили?
Я покосилась на осколки.
– Оно не выдержало силы моего голоса.
– Вы куда-то собрались на ночь глядя?
Я глянула на него раздраженно.
– Уже не ночь.
– Но еще и не утро, – резонно подметил он.
– А стучаться не учили? – разозлилась я, держа руку на шишке.
– Учили, – согласился он. – Но я тут мимо проходил…
– Мимо подвала, – подсказала я очень недовольно.
– Люблю прогуляться ночью по темным подвалам академии, – без тени улыбки произнес он. – Особенно если по делу.
– А у вас ко мне дело?
— Слушай, день и правда тот ещё. Когда мы вернёмся, Астер будет видеть третий сон, так что давай сбежим после вечера куда-нибудь? Полетаем, разомнём крылья.
— Твои? — уточняю я на всякий случай, касаясь ладонями его груди. — Или это как-то связано с твоим обещанием оторвать крылья лорду Харрасу? Мало ли.
скажи что-нибудь приятное дурному человеку, и он понравится тебе больше.
– Помните, мои дорогие дочери, что главный арсенал женщины – это улыбка, хорошие манеры и умение в нужный момент таинственно промолчать!
- Считать тебя коммунистом? - хмыкнул Андрей.
- Нет, - усмехнулся Игорь. - Если я не вернусь, значит, мне дали допуск, и я нашел себе занятие поинтересней, чем пошло бухать с тобой.
- Почему это пошло? - оскорбился второй волк. - Можно это делать аристократично, могу даже жабо нацепить. Хочешь, будем аристократично бухать на лошади в жабо?
- Лошади в жабо? Когда напялишь, пригласи, я поржу от души, - хохотнул Игорь, выталкивая приятеля из своего кабинета.
- Конь, - фыркнул Андрей.
- Жеребец! - наставительно ответил оборотень.
- Давай стучи копытами, альфа-самец, - хмыкнул его приятель.
- Не многовато сразу трое? Могу взять одну на себя.
- Тебе маму или бабушку? - усмехнулся Игорь, подхватывая со спинки стула пиджак. - Бери бабушку, там и опыт, и точно знает, чего хочет. Еще и по мужскому вниманию соскучилась, умотает. Да, бери бабушку, не пожалеешь.
— Ну-ну, сладкая, рухнул — это слишком, для описания как я не очень изящно спрыгнул с дерева.
— Ты рухнул, Чарльз! Не спорь! Если бы это было по-твоему, почему ты продолжал лежать на земле, когда я подбежала к вам с Бекки?
— Мы ели яблоки.
— Ты лежал и стонал!
— Так они были очень вкусными! Я от наслаждения стонал, — невинно сказал герцог.
— И Бекки сказала, что ты матерился, — тихо призналась Анна.
— Сдала меня, да?