– Спирт, ненормальная! Мне его нельзя!
– Не заметила, чтобы вы скончались! – рявкнула она в ответ. – По-моему, погибли лишь остатки вашей совести! Если они вообще могли выжить в этой голове, заполненной непомерной наглостью!
– Да что вы? Кто говорит о наглости? Особа, занявшая чужой дом и не гнушающаяся заходить в чужие двери? Может, вам на лбу написать: убирайтесь к хреням?
Οтвет лишь один. Я хочу жить. Это странное осознание пришло не сразу. А потом придавило камнем к земле. Я отчаянно, истово, страстно ңė желал расставаться с этой поганой жизнью. Даже вот такой – ущербной. Я научился слушąть тишину. Принимать ее. Научился получать удовольствие от вещей, которые раньше даже не замечал. От физического труда, от шепота леса, от запаха земли. От того, что выходишь на порог утром и понимаешь,что настал ещё один день. ещё один шанс.
Какие, однако, наглые воры пошли! Вооруженные.
– Вы издеваетесь?! – воскликнула я и прикусила язык, когда Линк заворочалась. – Послушайте, - продолжила уже тише, – если вы надеетесь таким вот ужасным способом получить с меня больше денег, то даже ңе мечтайте. У меня их просто нет! А в сумках лишь старąя поношенная одежда, две пары растоптанной обуви и детские книжки! Ну а если вы рассчитываете получить удовольствие от моего тела, то и тут я вас разочарую. После развода я ношу пояс целомудрия! Магический! К тому же я умею драться, и если вы все же полезете ко мне, то я хорошенько приложу коленом ваше достоинство. Даже не сомневайтесь!
Вспомнить хотя бы тех же детдомовских, чьи предки в беспробудном запое не вспоминали о потребностях маленького организма, порой доводя ребенка до смерти. И все равно дети продолжали их любить и прощать. А на мой взгляд, прощения таким людям не вымолить даже детскими слезами. Пустые отговорки — так сложились обстоятельства, у меня была депрессия, мне было очень плохо — не являются оправданием тому, кто давно и безвозвратно потонул в собственном эгоизме. Когда на тебе лежит ответственность за чужую жизнь, не существует «не могу», есть — «надо».
— Вы же понимаете, что нельзя потакать порокам злых людей, — устало воскликнула,— а бездействие намного хуже, чем если бы вы нажаловались на безобразное отношение экономки.
— Плакать — это не стыдно, — тихо произнесла она, — в себе нельзя держать свое горе.
— Я могу стать вашим другом и помощником. Я не сторонник лжи и фальши и приветствую откровенность и искренность. И если я буду с вами честна и откровенна, то мне бы хотелось, чтобы и вы не лукавили. На все нужно время, буду очень стараться и надеяться, что и вы поможете мне освоиться здесь.
Я задумалась. Еще во время обучения усвоила простую истину: никогда не лгать детям. В отличие от взрослых у них хорошо развита интуиция, и они практически все воспринимают на уровне чувств и своих ощущений. Если учитель хочет, чтобы дети его слушались и уважали, очень многое зависит от первого впечатления и того, как он себя представит. Можно запугать, можно быть слишком ласковой и сюсюкать. Но в любом случае это неправильные подходы. Потому как детская память сохранит страх на протяжении всей жизни, и первый учитель будет ассоциироваться с ужасом и отрицательными эмоциями. Выбрав второй вариант, в данной ситуации можно напрочь забыть об уважении.
— У меня две руки и две ноги, я нормальный физически здоровый мужик – не вижу ни единой причины не зарабатывать много. Чтобы не задумываться о том, покупать дом, квартиру или вкладываться в новый проект, и не думать, какую по счету шубу или кольцо покупает моя женщина.