Такие ужины я запомнил со времен войны. Много вина, нарочитая беспечность и предчувствие того, что должно случиться и чего нельзя предотвратить.
Брет и Майкл поднялись наверх, а я остановился поговорить с хозяином.
— Ну как вам понравились быки? — спросил Монтойя.
— Понравились. Хорошие быки.
— Неплохие. — Монтойя покачал головой. — Но они не слишком хороши.
— Чем они вам не понравились?
— Сам не знаю. Просто у меня такое чувство, что они не очень хороши.
— Понимаю.
— Но они неплохие.
— Да, неплохие.
— А вашим друзьям они понравились?
— Очень.
— Вот и хорошо, — сказал Монтойя.
На плотине было очень жарко, и я поставил банку с червями в тень, рядом с мешком, достал книгу и уселся под деревом почитать, дожидаясь, когда Билл придет завтракать.
Было немного за полдень, и тени маловато, но я сидел, прислонившись к стволу двух сросшихся деревьев, и читал. Читал я А.Э. Мэзона — замечательный рассказ о том, как один человек замерз в Альпах и провалился в ледник и как невеста его решила ждать ровно двадцать четыре года, пока тело его покажется среди морен, и ее возлюбленный тоже ждал, и они все еще ждали, когда подошел Билл.
— Много наловил? — спросил он. Он держал и спиннинг, и сачок, и мешок с форелями в одной руке и был весь в поту. За шумом плотины я не слыхал, как он подошел.
— А ты сам очень хороший. Тебе уже говорили, что ты хороший?
— Вовсе я не хороший!
— Послушай. Ты очень хороший, и я никого на свете так не люблю, как тебя. В Нью-Йорке я не мог бы тебе этого сказать. Там решили бы, что я гомосексуалист. Из-за этого разразилась Гражданская война. Авраам Линкольн был гомосексуалист. Он был влюблен в генерала Гранта. Так же как Джефферсон Дэвис. Линкольн освободил рабов просто на пари. Судебное дело о Дреде Скоте было подстроено Лигой сухого закона. Все это — половой вопрос. Полковника леди и Джуди О'Грэди — лесбиянки обе в душе!
— Мы живем в замечательном отеле, — сказал Майкл. — По-моему, это бордель.
— Не падай духом. Никогда не падай духом. Секрет моего успеха. Никогда не падаю духом. Никогда не падаю духом на людях.
— Где ты успел выпить?
— Заезжал в «Крийон». Жорж смешал мне несколько коктейлей. Жорж — великий человек. Знаешь, в чем секрет его успеха? Никогда не падает духом.
— Если ты выпьешь еще три рюмки перно, ты упадешь духом.
— На людях не упаду. Как только я почувствую, что падаю духом, я уйду. Я как кошка.
— Где ты видел Харви Стоуна?
— В «Крийоне». Харви слегка упал духом. Три дня ничего не ел. Вообще прекратил есть. Уходит, как кошка. Довольно грустно.
— Он ничего.
— Чудесный. Все-таки лучше бы он не уходил, как кошка. Неприятно.
— Что будем делать вечером?
— Не играет роли. Лишь бы не падать духом. А вдруг тут есть крутые яйца? Если тут есть крутые яйца, мы можем не тащиться на остров.
Мы пошли дальше.
— Вот набивка чучел, — сказал Билл. — Хочешь купить что-нибудь? Чучело собачки?
— Пойдем, — сказал я. — Ты хлебнул лишнего.
— Очень хорошенькие собачки, — сказал Билл. — Они очень украсят твою квартиру.
— Пойдем.
— Только одну собачку. В сущности, мне, конечно, наплевать. Но послушай, Джейк, только одну-единственную собачку.
— Пойдем.
— Когда ты купишь ее, ты в ней души не будешь чаять. Простой обмен ценностями. Ты даешь деньги. Тебе дают чучело собачки.
— Купим на обратном пути.
— Ладно. Пусть будет по-твоему. Дорога в ад вымощена некупленными чучелами собак. Не моя вина.
Шампанское было изумительное.
— Вот это вино! — Брет подняла свой стакан. — Надо выпить за что-нибудь. «За здоровье его величества».
— Это вино слишком хорошо для тостов, дорогая. Не следует примешивать чувства к такому вину. Вкус теряется.
— А вот Кон идет, — сказал я.
Роберт Кон переходил улицу.
— Кретин, — сказал Харви.
Кон подошел к нашему столику.
— Привет, друзья, — сказал он.
— Привет, Роберт, — сказал Харви. — Я только что говорил Джейку, что вы кретин.
— Что это значит?
— Скажите сразу. Не думайте. Что бы вы сделали, если бы могли сделать все, что вам хочется?
Кон задумался.
— Не надо думать. Выкладывайте сразу.
— Не знаю, — сказал Кон. — А зачем это вообще?
— Просто — что бы вы сделали? Первое, что придет в голову. Как бы глупо это ни было.
— Не знаю, — сказал Кон. — Пожалуй, я охотнее всего опять стал бы играть в футбол, теперь, когда у меня есть тренировка.
— Я ошибся, — сказал Харви. — Это не кретинизм. Это просто случай задержанного развития.
— Вы ужасно остроумны, Харви, — сказал Кон. — Вы дождетесь, что кто-нибудь съездит вам по физиономии.
— Вы такие ужасно обидные вещи говорите, Джейк.
— Не сердитесь. У меня уж такой гадкий язык. Когда я говорю гадости, я совсем этого не думаю.
— Я знаю, — сказал Кон. — Вы же, можно сказать, мой лучший друг, Джейк.
Вот те на, подумал я.