Лиз стояла в центре, чумазая, как тридцать пять шахтеров, и держала в руке сковороду, направленную на повара.
Вид разгневанной, чумазой супруги, противостоящей грузному повару-французу, вызвал усмешку.
– Оно должно было гореть, бестолочь! Какой же ты французский повар, если не знаешь этого приема! И не знаешь, что нельзя лить туда воду!
– Это мой кухня!– кричал на ломанном английском повар, уперев руки в бока.
О, я знал, конечно, что Жерар оберегает свою кухню, как драгоценность, но чтобы так....
Нет, она не ревет пронзительно. Просто слезам становится тесно в глазах. Озера выходят из берегов, и ручейки прозрачных слезинок бегут по упругим щечкам
Правду о жизни в семье с тремя детьми я, вторая по счету дочь, открыла еще в нежном возрасте и к двадцати годам в полной мере смирилась с этим печальным знанием. Первенец – это материнская гордость, воплощение амбиций, надежда на безбедную старость. Младший – неожиданная радость в то паршивое время, когда в семейных буднях остается одно удовольствие: потрепать нервы дражайшему супругу. А средний ребенок – прости пресвятой Йори – запасной..
Для неведомого еще любимого выводила Дуня долгими зимними вечерами замысловатое узорочье, представляя, как русый красавец с кудрявым чубом наденет ее рубаху, залюбуется тонкой работой, как закружатся, отражаясь в небесно-голубых глазах жениха, нитяные цветы и птицы.
И вот теперь это чудо расчудесное нужно отдать какому-то тощему, немытому, дурно пахнущему степняку, да еще и без нательного креста. Какую же меньше жалко? Вот самая первая рубаха: шов кривоват, стежок неровный, один рукав чуть длиннее другого (едва заметно, да все равно). «Вот эту и отдам"
И уж совершенно не ожидала, что Тино-фей в своей каюте совершенно беззастенчиво скинет простыню с бедер по пути к шкафу с одеждой. Я даже замешкалась на секунду, вытаращившись на крепкие ягодицы, рельефно-мускулистые бедра и голени и… Вот это чисто человеческое и очень нескромное «и» заставило захлопнуть приоткрытый рот и глаза. И отвернуться
Я сегодня осматриваю уже пятого обморочного! Сначала тоже думал, что еда плохая, а потом выяснилось, что с мозгами у всех плохо и самооценкой. Все неожиданно решили за сутки нарастить все сомнительные места. Кто грудь… а кто – гениталии. У кого что болит, то и… увеличили.
– Так обморок связан с отливом из головы и приливом ниже? – хохотнул Дерек, при этом его собственные скулы капельку покраснели.
Ага, похоже, кто-то у нас тоже чуточку «улучшился», вот и переживает за самочувствие.
Самое интересное в этой сорочке обнаружилось парой мгновений спустя. А именно: продолговатая дырочка, обшитая кружавчиками, расположенная на том самом месте.
Сверху над разрезом очень красивым шрифтом было вышито: «Так хотят боги», хотя я бы на их месте вряд ли хотела вот так!
Из одежды на парне были только красные шелковые стринги.
Бедняга явно напутал с размерным рядом. Они так обтягивали его между округлых ягодиц, что резинка прямо норовила лопнуть и отскочить кому-нибудь в лоб.
Натали, когда выберемся, я запру тебя в комнате и не выпущу из неё! — в ярости прошипел он.
— Хм… не получится, не имеешь права! — хмыкнула я, чувствуя, что моей руки касается чей-то мокрый и шершавый язык. — Это ты меня лижешь? Прекрати, я всё равно не выйду замуж за такого тирана!
— Нет, это касита пришла, — зак ашлявшись от смеха, произнёс Михель.
Утро наступило для меня неожиданно, и я, как та девушка из фильма «Вий», резко поднялась в кровати и произнесла скрипучим после сна голосом:
— Плащ! Точно можно сшить плащ!.