Выдохнула и нашла в ситуации несомненный положительный момент: на этот раз о важном событии в их совместной жизни ей сообщили заранее. Аж за целых пять дней.
Наставник сидел за столом — массивным, даже огромным. Когда я в детстве его впервые увидела, то подумала, что это не стол в БИА принесли, а академию вокруг него построили.
Свобода как вода. Ей нельзя придать какую-то форму и надеяться, что так будет вечно. Как только воду выливают из сосуда, она утекает сквозь пальцы. Ее можно лишь осторожно зачерпнуть раскрытыми ладонями. Ею можно умыться. Ее можно с наслаждением пить. Но ее не загнать в стальные стены и не заставить томиться в них, подобно запертой в ненавистном теле душе.
Но вот эта дурная привычка — чуть что, хватать в охапку и тащить в постель — взбесила несказанно!
Я сцапала сверток и вылетела из кабинета. Щеки горели, в волосах вспыхивало пламя, хотелось одновременно провалиться под землю и рассмеяться. Меня никогда не обзывали махровой гусеницей и не чистили вещи. Это было необычно и… приятно.
Мы ведь даже толком не знакомы. Подумаешь, побегали за воришкой, посидели на крыше, полежали на полу лаборатории. Ну и по мелочи
Это называется: оставь мужа дома одного с ребенком. Точнее, с дюжиной, - исправилась белочка. - Тут же истерика, паника и угрозы уйти на войну добровольцем, дескать, там гораздо спокойнее.
Знаешь, тебе не говорили, что твою честность можно отлично использовать вместо дубины? Она настолько оглушительная, что может и убить.
Знаешь, тебе не говорили, что твою честность можно отлично использовать вместо дубины? Она настолько оглушительная, что может и убить.
В последнем случае у лэра оказалась слишком тонкая душевная организация. С такой не пo темным углам замужних красавиц зажимать, а валериану пить. Литрами. Настоянную на чистейшем гномьем самогоне. Впрочем, в том аптекарском рецепте корни лекарственного растения были не обязательным компонентом.