— В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань, — пожала плечами Румянцева. — Чем быстрее вы избавитесь от иллюзий, тем вам проще будет выбраться без потерь
Остаток ночи мы потратили на то, чтобы с помощью ледяной магии, доаровского ремня и бранных ругательств бесшумно починить сломанную кровать.
Серьезно, я значительно переоценила себя в рейде за партией вина. Все мои силы написали заявление об уходе и в обиде хлопнули дверями, на прощание показав неприличный жест, оставив мою бренную тушку неподвижной.
И мне стало плевать на все условности этого мира и на будущую необходимость пребывания в высшем обществе. Главное, что этот мужчина будет теперь всегда рядом, делиться своим теплом, согревающим мою душу
Я раньше не думала, что это так больно — хотеть жить. Понимаю, почему я предпочла не испытывать этого желания, запереть его в тайниках души: слишком уж обжигающим оно было в условиях, когда шансов нет.
Уходила гордо, с видом независимой, самостоятельной женщины… Эта самая женщина заплатила огромное состояние за расставание с одним мужчиной и пожертвовала гордостью, чтобы оказаться брошенной второй раз – другим. Просто чемпион в любви, золотой орден прикалывать некуда!
Захват у зверомага был преотличный! Сразу видно, что готовилась в будущем скручивать бешеных химер и сворачивать крылья мифическим горгульям, в которых эти самые химеры изредка превращались.
– Господи, обнимай только ее! – прохрипела Зои, кое-как освобождаясь от железных объятий соседки по этажу и осторожненько отползая поближе к подушкам. – Зачем ты меня-то мучаешь?
Со стороны могло показаться, будто они разговаривали о высшей магии, но, судя по обрывкам долетающих до меня фраз, ректорская жена рассказывала рецепт пирога с ревенем, а северянин слушал так, будто сразу после приема собирался встать к очагу.
Это был истинный удар ниже пояса. Удар по женской сердобольности и вере в то, что любого вредного типа перевоспитать можно. А если прибавить к словам покаянный вид и глаза в пол...
Ах да, зовут этот субъект магистр Галанодидодел Ксилосценифанифифт. Причём он потребовал, чтобы его называли только по фамилии, и никаких «господин магистр», «учитель» и так далее