Есть в жизни такой закон: если где-то счастье умирает, то где-то непременно рождается.
— Да кто ты такой? Кем ты себя возомнил по этой жизни? Властелином? Все должны пасть ниц и молить о благосклонности? Тронешь его, я за себя не отвечаю! И лучше мне поверь.
— Ты мне угрожаешь? — Кирилл улыбнулся и склонил голову набок. — Что ты сделаешь-то?
— Выйду за него замуж, увезу в Ялту и подарю свой ресторан. До конца жизни буду верной и преданной женой, нарожаю ему кучу детей, и буду вспоминать тебя как самый ужасный эпизод своей жизни.
Они ехали молча, в полной тишине.
Алёна любила высокую скорость, любила наблюдать как мелькают высотки, спешащие по своим делам люди, не подозревающие о том, что за ними наблюдают. Они оставались позади, впереди были другие дома и другие люди, проносящиеся мимо, словно незначительные персонажи жизни, ничего не значащие, но оставляющие нестираемый след ощущений в памяти. Ощущение скорости, свободы и чего-то значимого, наверное, потому, что именно этот момент никогда не повторится, будут похожие, но не этот.
— Пацифистка? Идеалистка?
— Лесбиянка.
— Серьезно? — лицо Кирилла вытянулось, улыбка сползла с лица.
— Нет. Первое, что пришло в голову в ответ на твои термины.
— Как связаны эти три слова?
— Заканчиваются на «а».
— Ты нахальная.
— Какая есть.
— Мужененавистница?
— Почему же?! Я считаю, что любая тварь имеет право на существование, даже мужчины.
Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе.
Когда тебе плохо, обостряются все чувства, и люди становятся… непохожими на себя.
Если мудрец не видит просветления, это не значит, что он ослеп и безнадежно глуп. Возможно, просветление загораживает высокая гора и стоит просто указать путь.
Я никогда не возьмусь судить и рассуждать, почему так происходит. Является ли однополая любовь нарушением или извращением. Это личное дело каждого. Если они счастливы, значит, так и должно быть.
Добро — не всегда абсолютно, как и зло. Между ними необходимо соблюдать равновесие. Только ты в ответе за свои поступки и решения.