Albi

— Я никуда с тобой не поеду. Я развернулась и направилась к машине адвоката. Каждый шаг требовал серьезных усилий, будто я пробиралась сквозь невидимую пелену. — Какого черта ты творишь? — Я ставлю тебя в известность, что подаю на развод. — Ты умом тронулась? В машину! Сейчас же! И, клянусь, я сделаю вид, что этого не слышал. Губы тронула улыбка. Спокойная. И вполне искренняя. Все же горбатого могила исправит — это прям про Байсарова. — Мои адвокаты свяжутся с твоими уже сегодня. На случай...

— Я влюбился, Свет. И не вижу смысла это скрывать. — В-влюбился?.. Это слово звучало в моих ушах как приговор. Муж смотрел на меня с мрачной решимостью: — Оправдываться не буду. Я не просил этой любви, не искал её и не хотел. Но влюбился. Пытался с этим бороться. Но понял, что бесполезно. По телу прошла дрожь, и я даже губу прикусила от накатившего отчаяния. — Просто влюбился, — прошептала я эхом. — И… и как же нам теперь быть? Нам обоим за сорок. У нас замечательный сын-студент,...

— Да, изменил, — буднично сказал муж и положил рубашку в чемодан. — Нет, ты не мог, — задрожали мои губы. — Мог. Я изменил тебе, Зои — повторил муж и закрыл чемодан. Двадцать пять лет брака, серебряная свадьба. Свадебное путешествие на двоих. Взрослая дочь. И его слова… — Почему, Виктор? — я прижала ладонь к груди, стараясь унять боль. Муж вскинул бровь, наклонился и поднял мое платье, выпавшее из онемевших рук, а потом пожал плечами и просто сказал: — Не чувствую ничего больше… А я...

— Я хочу другую. И я запутался, прости, — рычит он, злясь сам на себя. — Что?.. Ты клялся, что никогда не обидешь… — шепчу я, слёзы душат. — Я знаю! Но она — как яд, везде, в моих снах, между нами! — он рычит, отталкивает меня. — Потерпи. Все пройдет, я уверен. — Нет. Ты ведь знал, что я не прощу предательства. Убирайся! Двенадцать лет счастливого брака, сын, дом — всё рушится в один миг... Муж был моей опорой: честный, верный, страстный. Я знала его, как никто другой. Но появилась...

— Уборщица значит, — приподнимает бровь и выдает грубо. — Раздевайся. Трахать тебя буду. И намерение свое движением бедер подтверждает. От ужаса я зажмуриваю глаза и кричу что есть силы. Это помогает. От неожиданности амбал ослабляет хватку, и я выпрыгиваю из кровати как ошпаренная. — Что ж ты так визжишь?! Голова раскалывается. Раздевайся, тебе говорю. Я к двери пячусь, но не успеваю сделать и несколько шагов, как он меня хватает за талию и к себе тащит. — Не переживай, деньгами не...

— Вы знали, что Мирон изменяет мне? Свекровь отворачивает лицо и молчит. — Я… — ищет подходящие слова, видимо. – Татьяна Алексеевна, не надо меня щадить. Повторю вопрос, а вы, пожалуйста, будьте честны. — Кивает соглашаясь, но глаза на меня не поднимает. — Вы знали, что ваш сын изменяет мне? — Молчит, а я это молчание расцениваю по-своему. — И что всё это происходило в нашем доме и на нашей кровати тоже знали? – задыхаюсь от возмущения. — Я ничего не отвечу тебе на этот вопрос. — Почему? —...

— Смотри и запоминай. Мужчина во главе стола — это хозяин дома. Слева — его жена. Вон тот долговязый, который развалился на стуле, — пасынок Вилена Константиновича. Отвратительный у парня характер… — Мама раздраженно цокает языком. — Пороть таких надо. Блондинка — их дочь. А брюнет в белой рубашке — это Леон, его сын от первого брака. Ее тон становится строже: — Глаза на него не таращи. У него таких, как ты, вагон и маленькая тележка. — Каких — таких? — уточняю я, отрывая взгляд от парня,...

Я так давно изменяю жене, что даже забыл, когда был верен. Мы уже несколько лет играем в игру, где я делаю вид, что не изменяю, а Ира - что верит в это. Возможно, потому что не может доказать. Или не хочет, ведь так ей живется проще. И ни один из нас не думает о разводе. Во всяком случае, пока… Но что, если однажды моей жене надоест эта игра? Что, если она поставит ультиматум, и мне придется выбирать между семьей и отношениями на стороне? *** Я понимаю, что книга вызовет массу эмоций, и...

— Снегурка моя! Вдруг нахал хватает меня в охапку и щипает! За задницу! Прямо под коротким платьицем снегурочки. — Ты че, пес? — рявкаю я, а затем выхватываю елку из рук подруги, и бью прямо по оборзевшей харе. Елку буквально вырывают из рук и швыряют куда-то в сугроб. — Ты че, Снегурка, храброй воды выпила? — держа меня за плечи, рычит мужчина. Бах! Это шампанское хлопнуло, а пробка… Ой-е-маё! Прямо в глаз громиле. — Ну все, девки, допрыгались! Мамочки мои, куда это мы пришли…? *** ...

Он знает цену всему. Все рассчитано и просчитано на несколько шагов вперед. Таков мир бизнеса – его мир. Но картину стабильной и распланированной жизни портит один лишь пункт в отцовском завещании: – Оставшаяся часть согласно документам принадлежит Ярцевой Лии Александровне, – фраза, которая выбивает почву из под ног. Теперь ему предстоит выяснить, кто это и чем новые вводные грозят его спокойной жизни.