<...> нет чувства более дурацкого, чем надежда: оно лишает нас не только воли, но и способности соображать.
Вместо "у меня нет работы" думать: "отлично, завтра я совершенно свободен", вместо "у меня нет денег" - "даже интересно, как мои ангелы-хранители будут выкручиваться на этот раз", вместо "ой, что теперь со мной будет" - "похоже, я обеспечил себе интересную жизнь на ближайшие годы" - и так далее. И, сама понимаешь, как только человеку удается изменить взгляд на обстоятельства, обстоятельства тоже начинают меняться, как бы сами собой - и работа находится, и деньги, соответственно, появляются, и новые приятели наперебой зовут пожить в их просторных квартирах с балованными котами, пока хозяева мотаются по свету.
Скептический ум - страшное оружие в борьбе с собственным счастьем.
Как-то легче дышится, когда точно знаешь, что в мире есть другие такие же придурки. Моей крыше приятно съезжать в сопровождении чужих крыш, выбравших примерно то же направление движения. Полное одиночество - хорошее дело в пределах собственной квартиры, но не в масштабах планеты. Знать, что по земле ходит пара-тройка похожих на тебя существ, - необходимое и достаточное условие душевного комфорта.
– Ужас в том, что я сама прекрасно понимаю, что веду себя как идиотка. Но это совершенно ничего не меняет!
– Все мы ведем себя как идиоты, – примирительно сказал я. – Просто некоторые особо одаренные экземпляры это о себе знают, а все остальные – нет. Так что добро пожаловать в ряды интеллектуальной элиты.
Я уже давным-давно такой взрослый, что самому страшно...
...я вообще люблю уезжать, потому что, не уехав из одного города, довольно затруднительно приехать в другой, а приезжать мне нравится больше всего на свете, особенно в города, о которых когда-то читал в книжках.
Но я думаю, смысл - он всегда внутри нас, а книги, которые мы читаем, это просто хитроумный крючок, чтобы вытащить его на поверхность, и уж тут кому чем удобнее, с этой точки зрения абсолютно все равно, что читаешь, лишь бы работало.
Есть люди, которых коснулась война, и есть люди, которые знают о войне только понаслышке. И вторым не следует лезть к первым с разговорами на эту тему, особенно к малознакомым, особенно из вежливости.
Как только я начинаю описывать свою жизнь словами, она стремительно утрачивает даже те жалкие намеки на смысл, которые смутно мерещатся мне, пока я молчу или вру.
…к гадалкам не хожу, а когда сами предлагают, вежливо отказываюсь. Предпочитаю формировать свою персональную картину мира без посторонней помощи.
У тебя все и так хорошо, напоминал я себе, жизнь твоя прекрасна и удивительна, хоть и не соответствует порой ожиданиям — так она вроде бы и не должна.
Если чего-то очень не хочется, можно это не делать, вернее даже, нужно не делать, и ничего за это не будет, а, напротив, все будет замечательно.
Все бывает. Абсолютно все. Просто кое-что - редко и не со всеми. Но это не значит - ни с кем и никогда.
…всякий человек сам себе колесо фортуны и черт из табакерки, единственная и неповторимая причина собственных бед. Это только сдуру кажется, будто мир полон злых, во всем виноватых людей. Он-то, может, и полон, но это несущественно.
Но я думаю, смысл - он всегда внутри нас, а книги, которые мы читаем, это просто хитроумный крючок, чтобы вытащить его на поверхность, <...>
Люди вообще нужны и интересны друг другу куда меньше, чем принято думать, разве только спину почесать, а если душа не лежит к этому занятию, следует привыкнуть к мысли, что тебя для окружающих как бы и нет вовсе.
Как же, оказывается, просто прослыть монахом – достаточно не выкладывать интимные подробности своей жизни всем желающим послушать.
Иногда заветные желания исполняются сразу, а не через пятьдесят лет. Причем самые дурацкие из них.
Близкие друзья - это такие специальные злодейские гады, которых нам посылает небо, чтобы научить смирению.
Иногда надо дать себе волю, забыть обо всем на свете… и вспомнить обо всем остальном .
"Я не люблю рассказывать о своих планах. О прошлом — сколько угодно, если есть настроение потрепаться. Но в собственное будущее я стараюсь никого не пускать. Оно должно принадлежать только мне — до тех пор, пока не наступит"
Хорошей погоды совершенно достаточно для счастья, а в плохую можно, к примеру, испечь яблочный пирог. И никакого дополнительного смысла не требуется. Как в детстве.
Оказывается, если человека лишить необходимости восемнадцать часов в сутки бороться за выживание, он тут же начинает думать, зараза такая. По большей части о смысле жизни, а такие размышления добром не заканчиваются.
Счастье — это всегда правильно, не зря момент, когда оно перестало быть естественным состоянием человека, описан таинственным свидетелем происшествия как изгнание из рая. А способ достижения счастья — дело десятое. Хорошо, если хоть как-то получается.