Одно из двух — или вы сияете убийственным великолепием, или ругаетесь безобидными словами. И выбор лучше сделать заранее. В противном случае ваша жертва может прийти в состояние, которое безымянные авторы «Маятника вечности» называют смешным словосочетанием «когнитивный диссонанс», а присутствующий здесь сэр Макс красивым словом «охренеть».
Какое это, наверное, счастье – дружить с говорящими облаками, которые иногда приходят к тебе поболтать
Обо всем, что делает человек, можно сказать: «очень на него похоже».
В любом случае, морем пахнет, где ему заблагорассудится, такой уж у него нрав. Хочет – здесь, хочет – за тысячу миль. Плевать оно хотело на расстояния. Такое молодец. Надо бы его попросить пахнуть тут у нас почаще.
К деньгам у меня отношение чрезвычайно простое: мне нравится, когда они есть. Потому что очень уж не люблю ради них хлопотать.
В детстве, решая знакомые всем постигающим основы арифметики задачки о человеке, который добирается из одного города в другой, то и дело меняя транспорт, а значит, и скорость передвижения, я всегда расспрашивал учителя о характере вымышленного путешественника, его возрасте, склонностях, привычках и цели поездки. Бедняге приходилось импровизировать на ходу; в зависимости от сочиненных им подробностей менялся мой ответ, потому что в одних случаях я делал поправки на задержки в трактирах и болтовню с друзьями, в других, напротив, увеличивал скорость, указанную в условиях, – ясно же, что, когда человек по-настоящему спешит, его желанию успеть повинуются не только собственные ноги и кони, но даже амобилеры и корабли. Если учитель говорил, что наш герой неудачлив, я сразу умножал полученный результат на два или даже пять – поправка на непредвиденные задержки и прочие неприятности. Если же выяснялось, что герой задачи – ссыльный Магистр или просто опытный колдун, результат долгих подсчетов немедленно аннулировался – понятно, что он просто пойдет Темным Путем, наплевав на то, что случайно стал главным действующим лицом дурацкой детской задачки по арифметике. Могущественного человека такой ерундой не проймешь, он все повернет по-своему.
Твоя забота - не стараться нравиться всем подряд, а решать, нравятся ли они тебе. Это вопрос не амбиций, а личной силы.
Иногда я понимаю, что больше всего на свете люблю глаголы прошедшего времени. Всё пустяки по сравнению с ними. Чертовски приятно слышать: "Тебе нелегко пришлось" - и небрежно отмахиваться - мало ли что было. Было и прошло. Теперь даже можно сказать - да ничего страшного. И вообще все к лучшему.
Никакого «потом» не бывает, ты же знаешь. Одно бесконечное «сейчас», настоящее время. Самое настоящее. Подлинное. Я проверял. На зуб.
Смысл — не в наших поступках, а в самой возможности их совершать. Точнее, в многообразии возможностей, которые, по большому счету, суть одна великолепная возможность – быть.
большой компанией только драться хорошо, а отдыхать человеку следует в одиночестве
Не могу вообразить, чтобы перемены - и вдруг к худшему. Мне рассказывали, что так бывает, но я, знаешь, не верю.
Конечно, ты вернешься до ужина, - соглашается Франк. - Довольно затруднительно приготовить ужин, вернувшись после него. Даже у меня так не получается.
Во всяком положении есть свои преимущества. Главное — не забывать ими наслаждаться.
Готова биться об заклад, что в твоей голове поселилась большая печальная мысль. И счастье, если только одна! Потому что пара, как известно, может дать потомство, и будешь ты его кормить и воспитывать до конца времен.
"Завтра" - одно из самых опасных слов на свете. Парализует волю похлеще иного заклинания, склоняет к бездействию, в зародыше уничтожает планы и идеи.
Расставшись с Кобой, я долго думал. Секунд пять, не меньше.
Знавал я предусмотрительных людей, но и они не запасались наличностью, спускаясь к ужину в родительском доме.
Это только на первый взгляд кажется, будто время — общий для всех океан, где плаваем и мы с тобой, и наши друзья, и соседи, и жители других городов, стран, континентов, и даже обитатели иных Миров. А на самом деле сколько живых существ, столько потоков, которые несут нас — иногда параллельно друг другу, а порой в разные стороны.
Грешные Магистры, никогда не думал, что можно так занудно рассказывать о столь захватывающих вещах. Я во все глаза смотрел на Лонли-Локли и думал: какое счастье, что он стал убийцей, а не профессором.
Когда берёшь причитающееся по праву, быть вежливым гораздо проще и приятнее.
-О, вот вы где, - говорит Макс.
Вопреки предсказаниям Франка, он не стал ждать, когда кто-то из хозяев вернется в дом, сварил кофе сам и с кружкой в руках отправился на поиски. И вот, пришел сюда, такой молодец.
- Франк, я только что согрешил с твоей плитой, - скороговоркой сообщает он. - Плита осталась довольна, предлагала никому ничего не рассказывать ми при случае повторить, но я все же решил покаяться, снять камень с души, вместо которой у меня, подозреваю, черт знает что...
Практика всегда гораздо глупее, чем теория, но значение имеет только она - наша подлинная живая нелепая жизнь. Что с нами происходит и как мы себя в связи с этим чувствуем - это действительно важно. А рассуждения по этому поводу недорого стоят, даже самые разумные.
Вот и пришёл конец твоему одиночеству.
Каждый раз, когда я вижу человека, разменявшего уникальное тайное знание на медные горсти, напоминаю себе, что всякая тайна нужна лишь затем, чтобы идти дальше…