До сих пор Бог являлся для нас универсальным объяснением. Теперь же в нашем распоряжении есть другие, гораздо более удивительные. Бог нам больше ничего не объясняет, зато сам превращается в нечто такое, что само по себе нуждается в объяснении, причём не простом.
Вот тут-то мы и рискуем угодить в настоящий капкан, не случайно древний человек подумал: «Этот мир так хорошо мне подходит. В нем есть все для жизни, он кормит и оберегает меня. Нет, этот мир мне здорово подходит!» И человек делает неизбежный вывод: кто бы ни сотворил этот мир, он сотворил его ради человека.
Это все равно как если представить лужу, которая просыпается однажды утром и думает: «Какой, однако, интересный мир вокруг меня, и какая интересная ямка! Как, однако, она мне подходит! Нет, она просто потрясающе мне подходит; не иначе как она сделана специально для меня!» Признайтесь, это такая мощная идея, что даже несмотря на то, что солнце встает в небе, и воздух прогревается, и лужа постепенно усыхает, становясь все меньше и меньше, она тем не менее продолжает цепляться за убеждение, что все идет к лучшему, потому что этот мир создан специально для нее, построен специально для нее, и потому никак не ожидает того момента, когда исчезнет окончательно.
Когда же он сделал для себя открытие, что «юмор — это способ самовыражения умных и одаренных людей», которые «не боятся нести полную чушь», это стало для него сродни откровению.
Обожаю крайние сроки. Обожаю свист, с которым они, словно встречный ветер. проносятся мимо.
Всегда наступает момент, когда ты понимаешь, что разлюбил - не важно, человека ли, идею или любимое ранее дело. Даже если ты рассказываешь об этом только себе по прошествии лет:сущий пустяк, неверное слово, фальшивая нота-и ничто уже не будет прежним.
- Если ты решишь, что я схожу с ума, - скажешь мне об этом? - Друзья для этого и существуют.
На следующее утро погода была такой скверной, что вообще не заслуживала имени, и поэтому Дирк решил окрестить ее Стэнли.
Нет, Стэнли — это вам не хороший ливень. Хороший ливень — действительно хорошая вещь, потому что он очищает воздух и после него легче дышится. Стэнли — это такая вещь, когда мечтаешь о хорошем ливне, потому что после него хорошо дышится, так как он очистит воздух от такой пакости, как Стэнли. То есть Стэнли — это нечто липкое, душное и противное, словно к вам в поезде или в метро кто-то прижался потными телесами. Стэнли — это не дождь, это мерзопакостная изморось, капающая вам на голову.
Возьмем, к примеру, такую фикцию, как деньги. Деньги - это целиком и полностью фиктивная сущность, но зато какую огромную роль играют они в нашем мире. У каждого из нас есть при себе бумажник, в котором лежат цветные фантики. Но на что это самые фантики способны? Они не размножаются, подобно домашней живности, их не поджаришь на обед, но между тем нам без них никуда, без них не прожить, а ведь все, что с ними можно делать, это обмениваться ими между собой, и тогда, глядишь, начинают происходить самые удивительные вещи. Потому что деньги - это фикция, с которой мы все соглашаемся. Мы не ломаем голову над тем, хорошо это или плохо, правильно или нет. Но в том-то и дело, что исчезни деньги, как вся структура нашей взаимозависимости моментально рухнет. Но если мы с вами исчезнем как вид, то вместе с нами исчезнут и деньги. Вне нас деньги не имеют никакого смысла. Они - нечто такое, что породили мы с вами, причем нечто, наделенное мощнейшей способностью менять окружающий мир. И все потому, что мы - все до одного - согласны с этой фикцией.
Решения обычно приходят к нам оттуда, откуда мы меньше всего предполагаем их получить, из чего следует, что нечего пытаться смотреть в нужном направлении, потому что иначе оттуда ничего не придет.
Можешь не волноваться. Все выходит из-под контроля самым лучшим образом.
Любовь частенько ставила его в тупик. Он даже занес ее в список с шапкой «когда-нибудь попробовать» – вместе с фондю, паззлами и горными лыжами.
О, боги. Неужели нельзя было приземлиться на планету со средним уровнем интеллекта на отметке «в целом удовлетворительно»? Я что, так много прошу?
С самой зари времен он сражался с мегазлодеями, просто злодеями и целыми злодейскими армиями – а сейчас его жизни вознамерился положить конец какой-то общественный транспорт. Какое унижение!
– Уверяю вас, Доктор, глаза Полифазного Аватрона несут смерть… – Ой-ой, а ветеринару вы его показывали?
— Так кто такой Ньютон? — поинтересовалась она.
— Старик Исаак-то? — Доктор медленно двинулся через равнину.
Ну и битва у них тут была, судя по всему.
— Это один мой друг с Земли, он открыл силу тяжести. Ну, на самом деле, пришлось его немножечко к этому подтолкнуть.
— Что ты ему и обеспечил, надо полагать.
— О да.
— А что ты сделал?
— Влез на дерево и уронил ему на голову яблоко.
— И он после этого открыл силу тяжести? — Кажется, история вызвала у Романы определенные сомнения.
— Да нет же, — отмахнулся Доктор. — Он встал и заорал, чтобы я слезал с его яблони. Про силу тяжести я объяснил ему потом, за ужином.
— Ох, ты совершенно невозможен! — Отнюдь. Просто очень и очень маловероятен.
Некоторые аспекты приключения говорили сами за себя. С научной точки зрения не каждый день выпадает шанс полюбоваться на дематериализационную цепь таких впечатляющих масштабов, да еще с неработающим центральным компонентом. С антропологической она тоже немало узнала о том, как функционирует социум, с которым им случилось взаимодействовать. С психологической день подарил уникальную возможность пронаблюдать психически неуравновешенного эгоманьяка в речевом дискурсе.
Определитель неисправностей сообщил ей, что неисправен определитель неисправностей.
— А вот и он — нейтрализатор инерции. Сохранение количества движения — вообще-то важнейший закон физики, как ты думаешь?
— Истинно так, — торжественно кивнула Романа.
Солдаты были уже очень близко к концу коридора.
— И закон этот нарушать не следует, ты согласна?
— Абсолютно.
— Вот и хорошо, — сказал Доктор.
И выдернул провод из нейтрализатора инерции.
В этот самый момент двое солдат достигли конца коридора и вместо того, чтобы остановиться, продолжили свое путешествие по воздуху и живописно грохнулась о стену.
Медленно соскользнув по ней, они кратко простонали и остались неподвижны.
— Вот Ньютон им и отомстил, — подвел итог этой сцене Доктор.
Романа практически висела на консоли... ну, то есть по большей части на очень большом рычаге, к которому кто-то приклеил скотчем записку: «Пожалуйста, в случае опасности не хватайтесь за меня».