Что может быть хуже бесполезной жалости, мешающей оценить ситуацию? Жалость накидывает теплое уютное покрывало, согревает и размягчает, укутывает доброй заботой, заставляет зациклиться на себе самом и на своих бедах.
Как просто люди верят в то, что их предали. Как часто вместо хорошего предпочитают видеть плохое.
Глядя в его глаза, я поняла, что не могу больше сдерживаться.
- Я . От волнения я не узнала собственный голос.
- Я слушаю тебя .- Его губы почти касались моего уха, а раскаленное дыхание обжигало кожу.
- Я люблю тебя.
Его рука застыла и будто похолодела. Рен медленно отклонился назад. Если в первую секунду мне удалось увидеть на его лице растерянность, то в следующее мгновенье оно застыло, и он хрипло произнес:- Что ты сказала?
Я попыталась сглотнуть, но его рука давила на мою шею столь сильно, что я едва не закашлялась. Он смотрел на меня, и в глазах его по очереди промелькнуло сначала недоверие, затем удивление и, наконец, они медленно затянулись гневом. Челюсти его сжались, а красивые губы растянулись в недоброй усмешке.
-И ты готова подтвердить свои слова, встав на колени? - все так же странно улыбаясь, спросил он.
Я затравленно кивнула, несмотря на то, что сердце пронзила боль.
Рен медленно разжал ладонь, убрал ногу и сделал шаг назад.
«Я поставлю тебя на колени... Обещаю...» - всплыли в объятом болью сознании его слова.
Чувствуя, как мои глаза начинает резать от слез, я стала медленно опускаться вдоль дерева. Вот передо мной промелькнула его грудь, затем ремень, и когда мои колени коснулись хвои, я уткнулась взглядом в зашнурованные черные ботинки. Пытаясь совладать с онемевшими губами, я несколько секунд стояла молча, потом тихим шепотом произнесла:
- Я люблю тебя.
Чувствуя необъяснимое желание захлопнуть дверь прямо перед его носом, Лайза пересилила себя и вежливо спросила:
– Кто вы? Что вам нужно?
– Ты – Лайза? – вопросом на вопрос ответил он.
– Да. А вы?
Мужчина, не дожидаясь приглашения, шагнул в квартиру.
– Какого черта?
– Меня зовут Рен… – бросил незнакомец, разворачиваясь. – И я ищу…
Не успел он закончить, как увидел летящий в челюсть кулак. Автоматически перехватив тонкую руку, он почувствовал, как длинные ногти едва не вспороли щеку с другой стороны.
– Я вижу, – Декстер едва успел поймать вторую руку, – что ты обо мне слышала.
Как хорошо и спокойно. Никуда не нужно бежать, торопиться, отвечать на телефонные звонки, слушать бесконечный автомобильный гул под окнами. Не нужно писать, править, редактировать, что-то выдумывать, кружить по дому, тужиться в поисках идей, не нужно выдавливать из себя вдохновение. Вообще ничего не нужно. Потому что вокруг попросту никого, и никто от тебя ничего не ждет.
Она никогда никому не принадлежала, хоть всегда хотела быть частью чьей-то жизни. Нужной частью, особенной. И не просто чьей-то, а его – Аарона ...