«Уже миновала полночь, а ничего ужасного не появилось», — с оттенком разочарования замечает автор.
Тут уж она совсем расхотела за него замуж, а он задора своего не терял и думал привлечь ее склонность маленькими сюрпризами: то в чашку ей нагадит, то в суп навоза накладет.
Через несколько дней он приходит вновь, чтобы передать, что Вергилий сказал ему: «Дурак ты, и вопросы у тебя дурацкие» (stultus es et stulta quaestio tua)... Потом, конечно, он исцелился святой водой и отрекся от мирских забав, а мораль такая, что чтение и комментирование Вергилия никого еще до добра не доводило.
Уязвляемые в ягодицы, женщины вопили: "Увы, увы!"
Я епископ Николай, которому ты всегда молишься и с кем делишь свой завтрак; ныне я пришел тебя вознаградить. Ступай домой, причастись и приготовься, ибо нынче умрешь, как я сказал
Клирик говорит: увольте, я с этим делом давно завязал, никакой некромантии, только балет и керамика.
А чтобы ты удостоверилась в истине моих слов, знай: через год, на сей же самый праздник ты умрешь; если же проживешь дольше, считай, что я солгала.
Видение стало повторяться ночь за ночью, и угольщик задумался и опечалился. Это заметил граф Неверский, неизменно чуткий к думам и чаяниям простых угольщиков
Выгляни, пожалуйста, на дорогу. Может быть тебе повезет встретить человека. склонного в жару двигать шкафы.
Нагая правда, как ее изображают, с солнцем в одной руке и пальмовой ветвью в другой. Это, кстати, очень удобно, если приходится назначать встречу незнакомому человеку в людном месте.
Подумай о единственном читателе, для которого ты стараешься. Ты знаешь, чего ему надобно? Неужели ты думаешь, он стерпит счастливого героя?
У меня нет привычки разговаривать с самим собой. Я не настолько общителен.
Тут дело идет о любви, а это область, в которой люди не понимают друг друга чаще, чем где-либо.
Ученые люди находят время для чего угодно, кроме своего нрава, а когда им приходится оправдываться, винят влияние Сатурна и призывают Цицерона с Аристотелем, будто те обещали нянчиться с их неуживчивостью.
Человек, который играет в кости со своим богом; человек, который оговаривает условия на случай своего выигрыша; человек, который проигрывает и все-таки выполняет свои обязательства – скажи, чего тут о нас не сказано, и я отвечу, и это тут есть, просто ты не видишь.
а когда человек хочет не доблести, а похвал за нее, он приучается выдавать за доблесть ближайшее, что на нее похоже
Среди тех душевных побуждений, что окупаются дорогим раскаянием, нет худшего, чем превратно понятая справедливость
Луций Септумулей, который Гаю Гракху, своему благодетелю, отрубил голову и, воздевши на копье, нес по городу, однако среди этого торжества улучил время, чтобы, уединившись, вынуть из нее мозг и залить свинец, ибо за голову Гракха глашатаи обещали столько золота, сколько она весит
Когда я слушаю твои похвалы разуму, то думаю вот о чем. Из благ, сущих в мире, это едва ли не единственное, которое не рождает зависти, ибо каждый доволен собственным, а предложи ему заимствоваться чем-нибудь у соседа, при условии, что тот не заметит пропажи, разум, я полагаю, будет последним, чего ему захочется.
Разум – вроде крепости, в которой из башни видно не только все, что принадлежит ее владельцу, но еще и много чужого.
Один школяр, учившийся праву в Болонье, имел самые высокие надежды на свою судьбу. Всякий раз, как ему встречался астролог или обычная гадалка из тех, что промышляют на площади, он не отставал, пока не вынудит у них свое счастье.
Один человек с таким прилежанием угощал себя вином, что скоро оно предоставило ему ночлег, уложив замертво под стол.
Человеку разумному, чтобы представить рай, достаточно пары цимбал и карася с ногами.