"Главное, учись прилежно - и никогда не будет тебе страшно. Ведь страх - он от слепоты, а вежество очи в душе отворяет."
Поневоле, обманутые собственными глазами и мыслями, люди лгут чаще, чем нарочно.
А бывает, – мать вздохнула, – у иного человека сердце – лаз в подземелье Змеево.
...беда, с которой сам еще не встречался, всегда кажется страшнее той, что уже приходила и была пережита.
Любое «сегодня», хорошее оно или плохое, неопытная юность воспринимает со всей остротой, вкладывает в переживание его всю нерастраченную силу души. Опыт, даже небольшой, дает драгоценное понимание: пока пряхи судьбы не обрезали нить, ничто не бывает единственным и окончательным. Вслед за сегодня придет завтра и даст возможность поправить дело.
А счастья не с неба ждать надо – самим к нему руки прикладывать.
Иной товар не столько стоит, сколько пользы дает, а столько, насколько его хотят получить!
Порой тот, кто держит в руках больше всего власти, наименее свободен в своих поступках. Если, конечно, достоин этой власти.
И вёльва не предскажет, за что женщина полюбит мужчину. Кого за силу, а кого и за слабость…
Так всегда бывает: истинно взрослеешь не когда годы выходят, а когда старшие над тобой уходят к дедам.
– Как же зовут твою прекрасную дочь? – усмехнулся Горм.
– Как у всякого любимого ребенка, у нее много имен. Дочь моя мила и добра, но почему-то люди зовут ее иногда Осой, иногда Блохой, или Злючкой, иногда Колючкой или Занозой, иногда Грязнулей, или Замарашкой, или Оборванкой, или Неряхой, или Язвой, или Заплаткой, или Болячкой…
– Довольно! – остановил его Горм, опасаясь, что перечень будет продолжаться до утра.
Именно в молодости, когда впереди вся жизнь и тысячи возможностей, любое крушение надежд и желаний кажется окончательным, непоправимым несчастьем. Лет через десять, когда возраст принесет опыт, в том числе опыт разочарований и потерь, человек узнает, что в жизни много концов и много начал. Но эти концы уже не кажутся такими горькими, а надежды не так радуют и окрыляют, как в юности.
– Но ты лучше скажи, нет ли в Бьёрко какой-нибудь болезни? Почему ты уехал оттуда, да еще зимой?
– Позвал меня в поход через зимнее море самый могущественный конунг из всех, кто только есть на свете.
– Кто же это? – Горм поднял брови.
– Имя ему – Голод, а жена его, королева, зовется Нуждой. Ибо любого человека, кто бы он ни был и где бы ни жил, эти король и королева имеют власть сорвать с места и погнать на край света.
И никогда еще она не ощущала себя такой сильной, полной и цельной, как сейчас, когда отдавалась во власть мужчины, своего вечного соперника и верного друга, божественного соратника по созданию вселенной.
Так всегда бывает: для любящей девушки ее избранник равен всему прочему миру, а может, и больше него.
– Кто же эта красивая девушка и где ты ее раздобыл?
– Я украл ее, а как же иначе? Как еще знатный, но изгнанный из родных краев мужчина может раздобыть себе жену? Если враги захватывают твой дом, что может быть лучше, чем поехать к ним и похитить величайшее сокровище их дома?
Божественное влечение любви всегда больше отдельных людей, и им не дано противиться реке возрождения, когда она захватывает их и несет. Даже самые благоразумные и волевые люди бессильны перед любовью, а те, кому случится устоять, жалеют об этом, зная, что упустили самое важное в жизни.
– Путь свой вершите, как дух ваш велит! – прошептала она, вспоминая сагу о братьях Гудрун. – Не мы резали жребии своей судьбы, но от нас самих зависит пройти предначертанный путь с честью.
– Ты говоришь, будто норна.
– Каждая женщина немного норна.
– Было бы нехудо, если бы эти речи дошли до каждого пастуха и рыбака! От этого было бы лучше всем: им – потому что они стали бы считать голод и прочие несчастья благом и сделались счастливее, нам – потому что бедным и притом счастливым народом гораздо легче управлять!
Ты из тех людей, в ком слишком много сил, больше, чем надо для мирной жизни под закопченной кровлей. Твой путь – это путь подвигов, сражений, опасностей и славы. Ты видишь свою дорогу и ведешь за собой других, ты чтишь богов и обычаи, но сам устанавливаешь для себя законы и правила. Именно такие люди остаются в памяти потомков, когда остальные скрываются под холодными волнами веков.
Мужчины отнимают жизнь, а женщины дают и сохраняют.
Для победы нужна не только доблесть, но и удача. А для уважения довольно только доблести.
Чтобы саги жили, иногда кто-то должен повторять эти деяния. А то верить перестанут, и старая слава превратится в пустую болтовню.
– Тело говорит: лежи подыхай, а дух воина говорит: вставай и иди! – прорычал Хельги. – Это и есть дружинный дух, и изменить ему меня не заставит ничто! Ни вино, ни бабы, ни сама Хель!
Не всякая правда приносит добро. Иная правда может разрушить все, что было улажено, и ничего не дать взамен. Такая правда не нужна никому, и лучше ее зарыть поглубже. Вместе с тем кто не дает ей спать спокойно, если потребуется.