— Зачем нужно так много слов, если значат они одно и то же?
— Как – зачем? Для выразительности, для красоты и разнообразия. Существуют разные стили речи. Можно сказать, например, «жрать хочу», а можно – «вожделею вкусить яства…». Чувствуешь разницу?
— Угу, – кивнула боец Оллесдоттер. – Первый раз понятно, второй нет.
— О вы, явившиеся из грядущего, не ведомо ли вам, не откроете ли, когда суждено мне покинуть земные пределы и направить колесницу жизни моей в Чертог Праотцев?
— Чего? – переспросила Ильза – Куда вы хотите переехать?
— Умру я когда? – пояснил маг чуть снисходительно.
— Я должен тебе что-то показать! – Рагнар взял демона за руку. – Идем!.. Ты не обижайся, ладно? Это только ради Ильзы! – Непривычно было видеть могучего рыцаря таким испуганным и виноватым. Хельги тоже стало страшно.
— Боже мой! Из больницы! И что у вас было? Какое заболевание?
Вопрос застиг Хельги врасплох. Заболеваний он знал крайне мало, особенно человеческих.
— Холера! – брякнул первое, что пришло в голову. Но увидел округлившиеся глаза тетки и страшные – Макса, и спешно поправился: – То есть, я хотел сказать, бубонная чума.
— Дело не в квартире, а во мне, – покривил душою Хельги, – твои родственницы могут меня испугаться. Сбегут.
То-то было б расчудесно, подумал гостеприимный хозяин.
— Это кто? – страшным шепотом спросила Ильза. – Фу, какой! От него прямо жуть исходит!
— Это спригган, – ответил Хельги мрачно.
— Ты что?! Не может быть! Он на тебя совсем не похож!
— По-твоему, мы все на одно лицо?
Хельги говорил, как по писаному, от слов его веяло чем-то невообразимо далеким, неизведанным и жутким.
На тех, правда, кто хоть что-то понял. Рагнар, например, понял три слова: «отличие», «приводит» и «весы». А Ильза даже не пыталась понять, просто смотрела Хельги в рот и моргала от умиления. Ей нравилось, что он такой ученый и мудрый.
Меридит всегда отличалась прямотой высказываний.
— Не согласятся продать – сопрем. Или отберем силой. Горные эльфы – они нежные. Стреляют, правда, метко, только это их и спасает.
— Эй, а куда это вы? – почти обиженно окликнула сильфида. – Вы что, уже раздумали нас пожирать?
— Вот именно – раздумали, – обернувшись, бросило последнее чудовище. – Вас есть себе дороже! Как бы бешенством не заразиться.
Зато красива была настолько, что Йорген, пожалуй, простил бы ей недостаток столь незначительный, как отсутствие мозгов.
Не велят хейлиги пить по средам, а он пил. Не по злому умыслу, просто не всегда же догадаешься, что нынче среда. Иной раз кажется, вот только суббота пришла – а оно, оказывается, уже среда! Куда подевались три дня – гадай потом…
Йоргену фон Рауху довольно часто случалось охотиться на кабанов. И каждый раз он сомневался, кто на кого по большому счету охотится. Во всяком случае, инициатива всегда исходила от кабана.
Тело ее было покрыто пупырчатой кожей нежно-зеленого оттенка, но лицо с выдающейся нижней челюстью и узко посаженными глазками оказалось почти человеческим, только очень противным. Натура, к сожалению, тоже.
Нифлунг — представитель одной из наиболее распространенных рас Континента, наряду с людьми, светлыми альвами и гномами. Размещен в данном разделе некорректно, поскольку является полноправным подданным Эренмаркской короны и исправно платит налоги в казну. С другой стороны, несомненно принадлежит Тьме. По росту и…
– Нельзя опускаться до грязной, безобразной мести. Война – это искусство, жестокое, но по-своему красивое. Нельзя превращать войну в бойню.
Хельги повернулся к лежащему эльфу, спросил с иронией:
– Тебе часто приходилось воевать? Не приходилось? Оно и видно. А мы, знаешь, всю жизнь только этим и занимаемся, так что поверь на слово. Война – это и есть бойня. Всегда. Даже если начинается красиво – ну там полководцы на белых конях, поединки перед строем, – заканчивается все равно бойней.
- Вы иногда так непонятно говорите, – пожаловалась Ильза. – Это у них от образованности, – пояснила Энка. – Умище наружу лезет.
старуха Гунилла, вместо того чтобы сидеть дома и пасти внуков, как подобает приличной прабабке, удумала тряхнуть стариной и подрядилась гребцом на корабль морских разбойников.
– Прямо-прямо-прямо, – декламировала Энка, – три ступеньки в яму. Там живет большой дракон, пусть тебя поджарит он!
Так это всегда ловко у девиц получалось – то они воины, то они дамы, и поди, угадай, когда кто! А не угадаешь – сердятся…
Они имели добрый нрав, но легкомыслие их граничило со слабоумием.
А ты не путай трусость с разумной осторожностью! – огрызнулся принц с полным на то правом. Он и в самом деле не был трусом.
И богов здешние смертные, вроде наших Братьев, тоже делят на истинных и ложных. Из-за этого даже случаются войны! Поклонники одного бога стремятся обратить в свою веру как можно больше народу, а несогласных убивают. Так странно! Ведь всякому ясно: чем меньше народу поклоняется какому-то из богов, тем больше внимания он может уделить каждому. Поэтому у нас каждый стремится выбрать для себя или очень сильного, или слабого, но маловостребованного бога,
Ещё не хватало! – от возмущения Орвуд завопил в голос. Он очень живо представил себе эту картину: идёт по белу свету почтенный, добропорядочный гном, а вместо главной его гордости от подбородка свисает длинный мешок из белого сехальского ситца в цветочек (того самого, что идёт на пошив бабьего исподнего), да ещё и завязанный на бантик шёлковой ленточкой!
Деревья стояли в нежно-зелёной дымке – поздновато, но всё же добралась и до этих мест настоящая весна. Приветствуя её, долгожданную, на гнёздах радостно и бестолково орали птицы. Гадили на головы прохожих, но те, вместо обычной брани, лишь улыбались: «Умран милости послал!»Максу думалось: всё это уже было, было много раз! Добавить сюда красных флагов и воздушных шариков – получится настоящий Первомай. А если вербы с куличами – тогда Пасха. Кому что нравится.
У дис считается, что если месяц начался с понедельника – это добрый знак, а у сильфов – наоборот. Интересно, где истина?