Лютер открыл дверь ко второй Церкви – той, которую мы сейчас именуем Лютеранской – но при этом совершил и нечто иное: открыл дверь к бесконечному множеству Церквей, да и не только Церквей. Дело в том, что через дверь, которую осмелился отворить Лютер, могла пройти не только истина, но и все что угодно. Этой дверью Лютер надеялся вернуть в христианский мир Иисуса – однако вместе с ним ворвалось и множество демонов. В этом критики Лютера были правы; и это, пожалуй, самая основательная из причин, по которым они пытались его остановить
Лютер открыл дверь не только для свободы восстать против внешних властей, но и для ответственности – ответственности перед Богом за себя и за тех, кто слабее и не может помочь себе сам
....
Мы больше не вправе жаловаться, что нам навязывают дурную власть, светскую или духовную. Напротив, у нас теперь есть не только свобода, но и ответственность брать свою судьбу в собственные руки, полагаясь лишь на Бога. Так что Лютер, можно сказать, вывел западный мир из детства
...вырвавшись из римского богословского строя, [Лютер] порвал не только с католической верой, но и с мыслью более обширной и глубокой: с мыслью, будто веру или убеждения можно навязывать силой. Открытие было поистине поразительное. Лютер отворил дверь к тому, что мы сейчас называем совестью и личными убеждениями. Открыл путь к мысли, что правда и сила неизбежно друг с другом на ножах. Момент, значение которого невозможно переоценить: бесчисленные «общечеловеческие ценности», которые мы на Западе сейчас принимаем как должное, от демократии до прав человека, начались именно здесь. Едва просияла эта светлейшая из всех идей – кто мог дальше верить, что насильственное обращение в другую веру что-то дает? Грубая сила отступила в тень перед правом человека верить в то, что он считает правильным
Когда местный епископ сказал ему, что он тоже против дебатов, Георг взревел в ответ: «Кому нужен солдат, который не хочет драться, собака, которая не хочет лаять, и богослов, который не хочет дебатов?»