... суицид - "самая жестокая и окончательная форма насилия/пренебрежения, отказа и ухода, которой можно подвергнуть детей".
Нет более окончательной формы контроля над другим человеком, чем убийство
За шестнадцать лет Чарльз Каллен стал объектом десятков жалоб и выговоров, четырех полицейских расследований, двух тестов на детекторе лжи, примерно двадцати попыток суицида и тюремного заключения, однако его профессиональная репутация осталась безупречной. Он переходил с работы на работу в девяти различных больницах и домах престарелых, и из большинства его «отпускали», «удаляли» или «просили уйти». Однако его лицензии медбрата в Пенсильвании и Нью-Джерси оставались чистыми. Каждый раз, когда медбрат Каллен заполнял анкету в новом месте, он выглядел идеальным кандидатом. Его посещаемость была образцовой, служебная одежда – стерильной. Он имел опыт в реаниматологии, кардиологии, вентиляции легких и ожогах. Он давал пациентам лекарства, был первым, кто оказывался на месте, когда аппараты фиксировали смерть, а также демонстрировал навыки в духе оригами при заворачивании тел в пластик. У него не возникало потребности изменить расписание, он не ходил в кино и не интересовался спортом, а также хотел, даже жаждал работать по ночам, в выходные и праздники. У него не осталось обязанностей перед женой и опеки над своими двумя детьми. Свободное время он проводил на диване Кэти, переключая телевизор с канала на канал. Неожиданное поступление или трансфер пациента могли заставить его одеться и выехать из дома раньше, чем начнется рекламная пауза. Коллеги считали его посланником богов графика, настолько хорошим сотрудником, что не верилось в его существование.
В анонимном статусе он чувствовал себя лучше. В этом была своеобразная власть. Можно отрицать все что угодно, можно исчезнуть, если захотеть. Анонимность – это неразгаданная тайна, обладающая почти божественной властью.
Тим вспомнил, как вскоре после его устройства на работу в Сомерсете округ потрясло небольшое землетрясение. Событие было незначительное и не очень запоминающееся, если не считать разрывающийся от звонков телефон в отделении полиции. В офисе окружного прокурора над этим посмеялись: люди звонили в полицию, чтобы сообщить о правонарушении со стороны Господа. Однако одновременно им была понятна такая реакция: даже в период воображаемого кризиса гражданские всегда обращались к человеку в форме. Иногда это коп, иногда пожарный, иногда врач или священник, но форма – это вечное подтверждение того, что мир не разваливается, а безопасность есть кому обеспечить.
Работа над делом Каллена напомнила им, что под белыми халатами скрывались обычные люди. И это было страшно. Сотрудники отдела убийств знали людей и знали, на что те способны.
Всю ночь Чарли листал карты пациентов. Но не просто читал – он охотился.
Жизнь больного человека находится в таком хрупком балансе, что достаточно легкого толчка или даже дуновения ветра, такого тонкого и незаметного действия, что никто даже не станет задумываться о причине – все будут в шоке от результата.
Маркус знал несколько случаев, когда сотрудники больницы отравляли пациентов. Таких убийц называли «ангелами смерти». Во всех этих случаях наблюдалась тревожная тенденция: врачи относились к ним как к объектам изучения, а администрация и юристы – как к потенциальным искам. Учреждения тянули с тем, чтобы сообщить копам. И пока они с этим тянули, люди умирали.