Что есть все мы. Просто души, надевшие маски.
«Когда кто-то показывает тебе, кто он такой, поверь ему с первого раза».
– Что это хоть за фигня? – я помешала соломинкой серую субстанцию, молясь, чтобы там не всплыл ноготь или целый палец.
– Это называется «Трахни меня на кладбище».
– Как романтично...
...от настоящей любви не больно. Она не унижает. Не заставляет тебя отдать все, что у тебя есть, не высасывает тебя насухо, а потом не выбрасывает твое безжизненное тело, когда из-за испытываемой вины становится слишком трудно смотреть на твой труп.
Ганс весь вечер не отводил от меня ни рук, ни глаз – и не то чтобы я была против. Он касался меня, смотрел на меня, говорил со мной совсем не так, как парень, которому надо залезть мне в штаны, а как парень, который уже там побывал… и познакомился с моими родителями.
Люди врут. Притворяются. Они чертовски двуличны. Даже лучшие из них. И если тебе вдруг повезло найти кого-то, с кем тебе хорошо, то тебе реально повезло.
Он стал для меня светом в конце длинного, темного туннеля, и, несмотря на то что этот свет запросто мог оказаться огнями приближающегося поезда, я все равно стремилась ему навстречу.
Когда я говорю «один бокал», я имею в виду один маленький, крошечный бокальчик, и то не до краев. Ну, я же должна как-то расслабляться, Дневник! А эти винные бокалы, правда, миниатюрные. Буквально водочные стопки.
Важно, что сейчас я нахожусь в том волшебном, смутном состоянии правильного опьянения, когда могу устроить драку ИЛИ анальный секс (эти две вещи не могут случиться со мной НИКОГДА, если только я не выпью достаточное количество белого вина на пустой желудок при ретроградном Меркурии), но все еще быть настолько в сознании, чтобы иметь силы на то или на другое.
Если бы у меня был билет в рай, а у тебя нет, то я бы разорвал свой и отправился бы с тобой в ад.
Самым лучшим способом выработать постоянное поведение является не постоянное, а случайное, нерегулярное поощрение.
Рыцарь, которого я знала, не пытался погасить огонь, он лил в него бензин.
Так что мы пригласили родителей Кена тоже приехать и немного помочь (сохранить детей живыми), чтобы мы могли выйти (надраться и забить на родительские обязанности) в день нашей годовщины.
Кен внезапно разбил наше комфортное молчание ударом молота. — Я тут подумал насчет потрахаться с тобой сегодня на пляже в честь нашей годовщины. Визг тормозов. Что-о?
Кен – абсолютный интроверт. Почему он должен гулять и развлекаться, когда совершенно очевидно, что социальный любитель выпить у нас – я?
Как единственный ребенок, уверенный в себе, я всегда двигаюсь по жизни, преисполненная понимания, что солнце, луна и все звезды светят миру из моей задницы.
Я бы хотел услышать, как ты визжишь, плачешь, бьешься и обвиняешь меня во всех смертных грехах по поводу своего желания, и когда ты проделаешь все это в течение пяти-десяти минут и убедишь меня, что ты правда, правда хочешь того, что просишь, я дам тебе это. Готов? Давай!