Ты хоть представляешь, каково отдать любимую женщину другому? Ты понятия не имеешь об этом навязчивом кошмаре, о постоянной боли, что рвет на части.
И вполне банальное желание, чтобы кто-то был рядом, чтобы стены квартиры не давили, а ночи не казались такими длинными.
— Ты часом не слышала, что за свое счастье надо бороться? — Это с кем же? — Для начала с собой.
"Вы что все, спятили?" — едва ли не в голос вопросила я. А может, на самом деле нет в моей истории ничего трагического, и все банально до оскомины во рту, и тысячи людей вокруг чувствуют то же и загоняют свою жизнь в привычные и приличные рамки. Трагедия, которую никто никогда не сыграет на сцене.
Больше всего зла исходит от тех, кто не принимает ничью сторону. Мир катится к чертям собачьим, а мы тешим себя иллюзией, что мы тут ни при чем.
Тысячи людей вокруг живут так же, как и я: ходят на работу, с удивлением наблюдая, как весну сменяет лето, а лето осень, и не забивают голову размышлениями "есть ли во всем этом какой-то смысл". Следовательно, и я обойдусь.
Травиата на сцене умирала, а я смотрела на Тимура и мысленно просила: "Не оставляй меня, мне больно, страшно, я совсем запуталась. Я знаю, что сама во всем виновата… помоги мне, пожалуйста, помоги".
Ты не изменишься, и меня не переделать. Пытаться изменить человека вообще вещь бесполезная, хребет сломать можно, а переделать нельзя. Зачем я тебе с переломанным хребтом?
И видеть его чужим мужем тоже не хочу... Ага, и сама замуж не пойду. Кажется, это называется "собака на сене". Не съем, так хоть понадкусываю.
И прав был Тагаев, когда говорил: стоит возникнуть личному интересу, и справедливость по боку. Все мы продажны, просто у каждого своя цена.
— Я не ревнива. Лукьянов ваш — сволочь. А я сволочей не люблю. — А чего же тогда с ним трахалась? — По глупости. Поверила, что он принц из сказки, а он киллер из Москвы.
Знаешь, кого мы сейчас напоминаем? Двух шулеров. Я признаюсь тебе в любви, и ты откроешь мне свои объятия. При этом я буду гадать, зачем тебе так хочется остаться, а ты продолжишь подозревать меня во всех смертных грехах.
И вдруг меня поразила мысль, что Лукьянов рядом. Вот он, в комнате напротив. Достаточно открыть дверь или позвать погромче… Сколько ночей я об этом мечтала: позвать погромче, дверь откроется, и он войдет. Потом усердно его забывала. Вроде бы даже ненавидела. И убить хотела вполне серьезно, потому что он гад и сволочь. Хотя на самом деле хотела другого, того, чего хотят все бабы: чтобы пришел, пустил слезу, бухнувшись на колени, а я, обняв и все простив, совершила что-нибудь героическое. Или глупое. К примеру, сбежала бы с ним на Шпицберген. Хотя я даже не знаю, где это.
Я заглянула в первый попавшийся бар и просидела там часа два, выпила мартини и попыталась смотреть на жизнь легко и с оптимизмом, пока не поняла простую вещь: слова сами по себе ничего не значат, ни мои, ни чужие. Я любила Лукьянова, хуже того, я его и сейчас люблю. И я не хочу, чтобы ему свернули шею, хоть он этого и заслуживает.
Наши с Дедом отношения были до того запутаны и даже нелепы, что я давно отчаялась разобраться в них. Ужиться нам было нелегко, но и расстаться не получалось, потому что, несмотря на расхождения во взглядах, мы были очень близки — словом, выходило как в пословице: вместе тесно, а врозь скучно.
— Хоть бы замуж вышла, — не придумал он сказать ничего умнее. — Глядишь, успел бы твоих детей понянчить.
— Это вряд ли, — развела я руками, — на роль папаши нет подходящей кандидатуры.
— Ты красивая, — разглядывая меня, вздохнул он.
— Я знаю. Но этого, оказывается, мало. Я готовить не умею, вот никто замуж и не берет.
— Сама не идешь. Хотя достойной кандидатуры и я не вижу. Вроде с виду мужик как мужик, а внутри…
— Внутри у людей кишки, — заметила я. — Я в анатомичке видела. Выглядят скверно.
— Убил бы тебя, — заметил Дед, поднимаясь.
-Когда в деле замешана женщина,-подмигнул Лукьянов,- все становится слишком личным. Ты не находишь? -Я все больше теряю.
Хороший человек кое-что способен сделать и в гадюшнике.
В психов я сама не очень-то верила, зная по опыту, что убийцы, как правило, люди вполне разумные и движут ими вещи обыденные – собственная выгода или боязнь, что нечто тайное станет явным.
Человек способен на ужасные глупости просто из упрямство.
Работа, как известно, лучшее лекарство от душевных переживаний.
То, что ты называешь принципами, на самом деле нежелание признать, что мир далеко не так прост, как нам бы того хотелось.
________________________________________________________________________________________________________________________
Друзья существуют на свете для того, чтобы было кому поднимать тебя по тревоге среди ночи и вообще всяческими способами портить жизнь. Все, с кем я дружу, в курсе, что друг я настоящий. По крайней мере жизнь им порчу самозабвенно.
________________________________________________________________________________________________________________________
- Я помню, как ты смеялась, просто так, оттого что светит солнце.
- По-моему, это признак идиотизма, ты не находишь?
________________________________________________________________________________________________________________________
- Вы меня ищете? - спросил он задушевно.
- Конечно, - кивнула я. - Чашка кофе, ответ на два вопроса - и я буду любить вас всю оставшуюся жизнь.
- Могу ответить сразу: не женат, не привлекался...
- Тогда вы мужчина моей мечты.
________________________________________________________________________________________________________________________
Должно быть, женщина устроена так, что, если мужчина, общаясь с ней столь долгое время, не предпринимает попытки стать её любовником, она либо начинает подозревать его во всех смертных грехах, либо чувствовать себя оскорбленной.
_______________________________________________________________________________________________________________________
Объясняются в любви и чего-то от тебя требуют, на словах-то вроде нет, но ведь чего-то требуют. уже одним тем, что объясняются. А тебе ни сказать, ни дать нечего.
_______________________________________________________________________________________________________________________
— Вы к нам на работу не хотите? Нам такие настырные нужны. Правда, не знаю, насколько хватит вашего упрямства.
— Вы меня работой не пугайте, – хмыкнула я. – Про зарплату вашу я тоже знаю, и про то, что жены без шуб, а пацаны без отцов растут. Так что у меня встречное предложение: идите в банкиры. И жена в мехах, и пацан под присмотром...
— Я подумаю, – перестал он улыбаться, но остался спокойным – большой выдержки человек.
— Зачем люди живут вместе? – терпеливо поинтересовался Тимур.
– Разные могут быть причины. – Я села, откинулась на подушку, уже подозревая, что уснуть мне больше не удастся. – К примеру, деньги. У меня они есть – и у тебя их навалом. Следовательно, эта причина не подходит. Вторая, распространенная причина: все так живут, то есть людям положено жить парами. Но мы индивидуалисты и потому не уподобляемся большинству. Есть еще чудаки, которые желают иметь детей.
— Ты хочешь услышать, что я тебя люблю? – заботливо осведомился Тагаев.
— Нет, не хочу, – замотала я головой. Он поднялся и натянул штаны, наверное решив, что такие важные вопросы с голым задом не обсуждаются.
— Почему?
— Ты настырный парень и иногда бываешь очень убедителен. Человек способен на ужасные глупости просто из упрямства.