— Твой сын тебе и решать эту проблему, — убегаю я с малышкой на руках.
— Он и твой сын тоже, Арлин! — впервые за все года, слышу в голосе мужа беспомощность. — Почему когда он что-то вытворяет, он только мой сын, а когда он ведёт себя, как пай-мальчик, так сразу твой сын?
— О, Боги… — шепчу я в театральном изумлении. — У тебя есть сердце! — надавливаю на кость и добавляю с нарочитым разочарованием. — А, нет, показалось. Это ребро.
— И что это? — неверяще смотрю на О'Шерра.
Тот лежит на кушетке, руки сложил на груди, как покойник, даже глаза прикрыл. Рубашка на груди растегнута на две верхние пуговицы.
— Я ранен. В самое сердце, — спокойно отвечает мужчина, не открывая глаз.
— Нельзя ранить в то, чего нет, — складываю руки на груди и осторожно подхожу.
Он издевается? У меня работы полно!
— Рана вот здесь, Арлин, — он медленно ведёт рукой и указывает на грудную клетку так, словно действительно обессилен. — Внутри.
— Ты не огорчена?
Дракон наклоняет ко мне голову так близко, что кажется, вот-вот и не оставит ни малейшего расстояния между нами. Он ласкает взглядом мои губы, но тут же возвращает глаза на уровень моих.
— Вне себя от горя, — отвечаю тихо и упрямо поджимаю губы, но голос звучит слишком хрипло, а из-за этого — томно.
И я сама себя ругаю за то, что не могу перестать ему противостоять. Будто бы знаю, что он не причинит мне вреда, но будет злится. Хотя, он и так всегда на меня злится.
— Что ты задумала, Арлин?
— Разве я могу что-то замышлять против своего похитителя и убийцы моего королевства? — приподнимаю брови.
— Арлин, — вкрадчиво говорит, — я ведь и разозлится могу.
— Ты всегда злишься, ничего удивительного, — бормочу я, отвожу взгляд.
— Могу наказать.
— Ты меня уже наказываешь своим присутствием, — не сдерживаюсь я и упрямо вскидываю подбородок.
Он усмехается:
— Мне нравится, когда ты злишься. Ты становишься ещё сексуальнее.
— Это лучше, чем оставаться в этом змеином гнезде.
— Драконьем, — поправляет тут же.
— В данном случае, смысл одинаков, — пожимаю плечами.
— У меня к тебе предложение, от которого не сможешь отказаться. Актуально час, поторопись.
Дарклин что-то явно хочет сказать, но я быстро прерываю связь. Пускай скажет мне в лицо теперь. А он явно скажет…
Отсчитываю минуты.
За дверью через какое-то время раздаются глухие шаги. Я лишь усмехаюсь.
Стоит Дарклину войти в мой кабинет, как я выставляю пустую банку на стол и глазами указываю на нее.
— Банка? Это и есть твое предложение? — на лице Дарклина отражается усталость на равне с разочарованием.
— Раз ты приехал, то интересных дел, кроме как искать компромат на меня за моей же спиной у главы безопасности империи нет. Будешь ловить слизняка, значит.
Дарклин на мгновение зависает.
— Дэйран, ты, верно, издеваешься сейчас надо мной? Я отложил встречи, приехал сюда для того, чтобы услышать: "Вот тебе банка и лови слизняка"?
— Как-то времени не было. Вот, подумываю, может так и оставить? Запру тебя в сокровищнице. А Сокровищницу в подземелье. Подземелье устрою на краю севера в горах.
Приподнимаю бровь и пытаюсь понять, шутит ли он?
Но во взгляде О'Шерра даже не читается издёвки, как всегда.
— Ты же не серьезно, да? — отчего-то чувствую, что он всерьез.
— Мы с моим зверем не против.
— Я против!
— Двое против одного, — оскаливается О'Шерр.
— Совет да любовь, милая, — скалюсь я, наблюдая за ее внутренними метаниями.
— Я не собираюсь за него замуж.
— За меня тоже не собиралась, — пожимаю плечами.
— Эрлинг, мы с Дэйраном любим друг друга, — тычет в мои ребра локтем. — Он так шутит. Я ценю то, что ты прибыл меня спасать, но, этого не требуется.
— Не шучу. Рыцарь победил дракона — ткнул мне в спину клинком эльфийским. Кажется, на ткани мундира сделал зацепку, — задумчиво отзываюсь я, снимая китель и рассматриваю. — А, нет. Показалось. Но, всё равно, я уже капитулировал.
- Он и твой сын тоже, Арлин! - впервые за все года, слышу в голосе мужа беспомощность. - Почему когда он что-то вытворяет, он только мой сын, а когда он ведёт себя, как пай-мальчик, так сразу твой сын?
- Если Вы хотите что-то изменить в своей жизни, Вам нужно начать изменения с себя. Вы все эти годы посвятили себя мужчине. Стали для него тылом, поддержкой, опорой, стали ему соответствовать. Но Вы потеряли себя. Вы безупречная, но не живая.
- Госпожа Ардельская, Вы стали для него удобной. Верной, он знает, что Вы никуда не денетесь. А с рождением дочери, Вы охладели, дарите любовь только малышке, вы не высыпаетесь, раздражительны...
- Верните свою независимость.
- И что ты предлагаешь, Ревелла?
- Оставьте мне все заботы о малышке. Займитесь собой. Вам нужно устроиться на работу. Да на такую, чтобы заявить о себе. Вас должны знать, как леди Ардельскую, а не как пройденный этап лорда Арраксаского. Подготовьте надёжный фундамент для новой жизни. Перестаньте быть удобной для всех. Перестаньте стремиться стать совершенной. Такие леди скучны для мужчин.
- Я люблю его, - жалобно произносит ОНА.
Любит... К любви приходят годами, выстраивая взаимопонимание. А тут всё на блюдечке. Это любовь?