Книги Дмитрий Шушулков
Жена его Пересветом называет, потому что только ночью работает, - он ночной таксист. Таксист скомкал в кулаке комок бумаги, на котором были написаны цифры его ушедшей с вечера и до утра жизни, положил в карман высчитанную "кастрюлю". Глаза устали смотреть на мутное волнение брызжущего начала дня. Струи воды, стекающие с густовершинных яворов и стёкол машины, излишне утомляют состояние ночника. Ждёт последнего клиента лично отработанной смены.
Дюше шесть лет, - скоро будет. Он уже большой мальчик, а его сестричка совсем маленькая, ей только полгодика. И ещё он потому большой, что каждый третий день по очереди ходит в молочную кухню за детским питанием. Молочная кухня поставлена аж в середине села, возле главной колхозной конторы. Он носит молоко и горячую манную кашу сестричке, и ещё двум крохотным девочкам - Машеньке и Лиле. Они пищат в соседних дворах, у них есть бабушки, которые тоже в другие два дня забирают питание для...
Мышцы отдохнувшие два учебных семестра, готовы насытить третий производственный семестр тремя годовыми стипендиями сразу. Таковы правила учебного года. В строительном отряде всё как в Красной Армии, есть: командир Усатый, комиссар Мазоль, доктор от всех болезней Дерешев, рядовые бойцы, и даже "спец" предусмотрен - мастер стройотряда Полуденный. Точно как в революционной песне.
День начинался радостным: с близкого берега нёсся курортный воздух, целебный парк ранним солнцем горел, дружный трепет бесчисленной новой листвы гладил порхающее самочувствие. И само давление крови тоже ласкало отдохнувшие вены сердца, - из груди вылизала упругая жизнь.
По условиям нависшего над ним подлога, он не мог уехать куда-нибудь. "Куда-нибудь" - самое лучшее понятие в его восприятии. Ему все ровно куда, только бы с размахом разменивать большое пространство, - видеть бескрайность. Стас жил в деревянном расколовшемся дачном домике, оказавшемся над глубокой земляной трещиной, после последнего движения прибрежных грунтов в районе Дачи Ковалевского. Щели в невысоких дощатых стенах домика почти повторяли раскол земли. Он заткнул их всевозможными тряпками,...
Заготовитель сельского приёмного пункта Пётр Павлович Иорданов бесполезно свирепствовал в бухгалтерии райзаготконторы, поломал деревянные счёты Ады Менделеевны, которые за тридцать лет отстучали тонны, упакованные джутовой верёвкой итоговые отчёты. Костяшки счётов так привыкли к главным бухгалтерским пальчикам с тяжёлыми перстнями, что всегда сами норовили скользить по гладким струнам, угадывая высчитанные бесконечные цифры, записанные в главных книгах и накладных отчётах сложенными...
Если слушать всё что он рассказывает, - запутаешься. Говорит, что священник: и приход имел, и имя поповское - отец Иоан. Сейчас он просто Костя. Изгнали его из прихода, - за пьянство, и евангельскую забывчивость. Длинные волосы, собранные хвостиком в затылке, бородка, голос певучий, - остались.
Никифор Мишков дымит по укатанной осенней дороге, обкатывает тяжёлый "Урал", - горизонтальные цилиндры мотоцикла поют по тихой округе; струится, ударяет густой моторный дым избитую землю.
Даль полей, бескрайнее небо, высокое горячее солнце, и отовсюду тёплый ветер. Эх, Бессарабия - край скучный, распаханная везде степь. Посевы и насаждения кругом колышутся: виноградники, сады, заросшие баштаны, море нив колосистых, кукуруза; и отары овец - словно облака упавшие плывут.
На опушке дубового крымского леса недалеко от Мазанки, когда-то стояла скрытой ракетная часть, но турки или американцы её рассекретили. Разместили в лесу сапёрный батальон. Секретов мало, а вся служба, - полигон и лечебное минное поле. Тут каждое лето военная кафедра ОИСИ с преподавателями, с потоком гидротех-студентов, учебные сборы практикует. Все преподаватели, - старшие офицеры, - запасаются крымской травой полезной для давления крови и почек; название травяному лекарству сами дают,...
С деланным искромётным озорством тучный завхоз санатория, жал сухощавую руку, только вошедшего в кабинет, прораба Геры. - Здорово, здорово..., тут, социализм давно закончился, а тебя всё нет, - лицо завхоза, заметно угасало любезностью, он привычно заползал в имущую нишу смущённого гостя. - Рассказывай как дела? Как жизнь?
Директор Тарной базы, - Влас Иванович Курайоглу посмотрел на часы, и на зимнее слякотное утро, спящее в темноте арочного окна. На работу пора выходить.
Кроны деревья быстро оголились от листьев, тонкие ветки настороженно одиноко свистят под обледенелым, острым пронизывающим ветром. Временами усиливался сердитый мокрый снег, леденеющая влага гладила скользкую землю, и никакая одежда в сырой холод этого скучного, унылого времени не защитит от промозглой стужи уже наступившей слизкой, изменившейся буджакской зимы.
В середине двадцатого века, два властных смерча пронеслись над сёлами Бессарабии, окончательно вбили в глубину земли порыв всякой страсти, сравнялись с холмами крестьянские чаянья; ни одна власть не позволит крестьянину свободу земли содержать, а ленивым отроду охота сладко кормиться, - они вечные хозяева чужого труда. Пляшут понятиями земного мира, общаются с духами, с самых первых дней труда бьют в шаманский бубен, и подглядывают, что бы никто лямки орала - мозгами не мог расслабить,...
Учительница румынского языка, дочь сельского попа домнишора Гала, важно прохаживалась между партами, она слегка поглаживала указку костлявыми длинными пальцами. Искристый взгляд ее больших сливовых глаз полз по стриженным мальчишечьим головкам, образовывая живые волны из съёжившихся учеников. Дребезжащая бородавка служила самым верным определителем ее наступающего гнева. Сейчас бородавка спокойно свисала. Дойдя до окна, домнишора чинно развернулась, подняла учеников последней парты.
Дед Павел Бербатов, - лицом крупный человек, особенно нос, выдаётся, он у него на древнюю артиллерию похожий, густые вздутые брови надвинуты на утонувшие глаза, усы изображают всегдашнее желание выпить; человек в селе наслышанный, держится вольно, хотя повода не имеет, - с сельсоветом двор делит. Часто, председателя села, через забор бранит, негодным обдирателем, клевитником и грабителем называет.
Все: фамилии, имена и отчества, совпадающие либо созвучные с реальными лицами рассказа - чисто случайны. Автор, насколько ему хватило умения, приложил предельные усилия сделать всех неузнаваемыми, и если это не удалось то, только потому, что персонажи скрытно, как-то сами пробрались в строчки написания.