Цитаты из книг
Nobody, however learned, however wise, can stand in the way of regress. Никто, даже если он самый образованный и мудрый, не может стоять на пути регресса. (Перевод мой - Booksniffer)
Роман «Эта русская» (1992) – одно из последних произведений знаменитого английского писателя Кингсли Эмиса (1922–1995). Может ли леди любить конюха? Комсомолец – носить галстук, а комсомолка – завивать волосы? Как наши, так и английские бабушки и дедушки, как известно, нашли свои ответы на эти «главные вопросы» своего времени. Словно предоставляя их образованным внукам пишет размышлений, знаменитый писатель сэр Кингсли Эмис ставит на повестку дня новый проклятый вопрос: «Может ли талантливый...
Запущенный газон заканчивался изрядно прореженной изгородью, за которой Колледж-роуд вела на городское кладбище — архитектурная особенность, ответственная за добрую дюжину острот. Лекторы любили сопоставлять способности присутствующих в аудитории со способностями «группы через дорогу» в плане усвоения материала, в то время как параллель между обязанностями кладбищенского сторожа и заведующего учебной частью нет-нет да и приходила на ум не только преподавателям.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
... лицо будет походить на старый полупустой мешок — от потуг растянуться в улыбке, продемонстрировать интерес и вставить пару дозволенных словечек, а также от лавирования между пропастью смертной скуки и вулканом гнева.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
А почему, спросите вы, я симпатизирую состоятельным людям? Да потому, друзья мои, что состоятельные люди приятны в общении, щедры, любят то же, что по счастливому совпадению люблю и я, а также потому, что они окружают себя предметами искусства. Вот почему я симпатизирую состоятельным людям, и вот почему я против повышения для них подоходного налога.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
— Диксон, сделайте над собой усилие, зафиксируйте мою мысль в своих так называемых мозгах. Я всегда беру то, что мне нравится. И всяким убогим, недоделанным диксонам лучше убираться с дороги подобру-поздорову. Вы этого учесть не желаете. Кристина со мной, потому что я имею на нее право, понятно вам? Если я положил на что-то глаз, мне уже плевать на средства — я все равно свое получу. Это единственный закон, которому я подчиняюсь; это единственный способ преуспеть в нашем мире. Мы с вами, Диксон, находимся в разных весовых категориях — в этом-то и проблема. Распетушились — поищите себе ровню, тогда, может, у вас и будут шансы. А со мной вам только нокаут и светит.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Он рассеянно посмотрел в лобовое стекло: неравномерно, то наискось, то рывками, стелился из-под колес моток шоссе. Изгороди, в свете фар бледно-рыжие, будто линялые, в соответствии с рельефом пропадали из поля зрения и снова появлялись. Салон такси казался единственно возможным домом.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Лицо миссис Уэлч выражало угрозу близкой тошноты; Диксон ограничился милостивым кивком. (Где-то он читал, что успех делает человека кротким, терпимым и добродушным.)
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
В голове поплыло — вероятно, прибыл авангард чистейшего виски. Впрочем, это мог быть и арьергард казенного хереса. Господи, ну и духота.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
... он влип в утро, как покореженный морской паук в нефтяное пятно.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Любые перемены на пользу; под лежачий камень и вода не течет, вспомнил Диксон. Однажды ему дали почитать стихотворение, которое заканчивалось примерно так: «И наконец войти во вкус утрат»[18]. Как это верно; с этого все и начинается — привыкаешь к минимуму, а там и культивируешь его, делаешь из него кредо. Окружающий мир изобилует дурными людьми и явлениями; единственный способ парировать миру — упорствовать в моделировании новых ситуаций, подтверждающих заявленный негатив. Почему Прометей не сбежал от своего стервятника? Только потому, что хотел продолжения мук; без вариантов.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Диксон снова ожил. Все пять чувств атаковали разом — он не успел ни сбежать, ни встать в стойку. Не для него степенный выход из чертогов Морфея — Морфей вышвырнул Диксона энергичным пинком. Диксон распластался на постели, замер от отвращения к себе — он влип в утро, как покореженный морской паук в нефтяное пятно. Свет был несносен; впрочем, не так несносен, как зрительный акт; раз попробовав, Диксон зарекся ворочать глазными яблоками. В голове кому-то приспичило выбивать ковер — от этого все, что находилось в поле зрения, пульсировало, как нарыв. Рот облюбовала неведомая зверушка — всю ночь гадила, к утру издохла. Вдобавок полисмены гоняли Диксона по пересеченной местности, а потом с завидным профессионализмом охаживали дубинками. В общем, худо ему было.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
– По моим понятиям, поэзия приказала долго жить в 1928 году, когда почил старик Харди.
– Анна пишет по-русски, – заметил Ричард.
– Да ну? Так ведь Блок помер примерно в то же время, разве нет?
Роман «Эта русская» (1992) – одно из последних произведений знаменитого английского писателя Кингсли Эмиса (1922–1995). Может ли леди любить конюха? Комсомолец – носить галстук, а комсомолка – завивать волосы? Как наши, так и английские бабушки и дедушки, как известно, нашли свои ответы на эти «главные вопросы» своего времени. Словно предоставляя их образованным внукам пишет размышлений, знаменитый писатель сэр Кингсли Эмис ставит на повестку дня новый проклятый вопрос: «Может ли талантливый...
Кстати, пока не забыл, тебя просили забрать записку из центра перераспределения информации, или как там теперь называют будку привратника.
Роман «Эта русская» (1992) – одно из последних произведений знаменитого английского писателя Кингсли Эмиса (1922–1995). Может ли леди любить конюха? Комсомолец – носить галстук, а комсомолка – завивать волосы? Как наши, так и английские бабушки и дедушки, как известно, нашли свои ответы на эти «главные вопросы» своего времени. Словно предоставляя их образованным внукам пишет размышлений, знаменитый писатель сэр Кингсли Эмис ставит на повестку дня новый проклятый вопрос: «Может ли талантливый...
Тем не менее он поблагодарил привратницу. Преподавателям предписывалось быть вежливыми с обслуживающим персоналом, что на практике означало: ты, преподаватель, пореже разевай рот, а то в следующий раз и вовсе никакой записки не получишь.
Роман «Эта русская» (1992) – одно из последних произведений знаменитого английского писателя Кингсли Эмиса (1922–1995). Может ли леди любить конюха? Комсомолец – носить галстук, а комсомолка – завивать волосы? Как наши, так и английские бабушки и дедушки, как известно, нашли свои ответы на эти «главные вопросы» своего времени. Словно предоставляя их образованным внукам пишет размышлений, знаменитый писатель сэр Кингсли Эмис ставит на повестку дня новый проклятый вопрос: «Может ли талантливый...
"... Диксону пришлось потратить целый вечер в «Дубовом зале», немалую сумму денег и порядочную дозу лицемерия, чтобы заставить ее признаться, что она на него обижена, и еще больше времени, денег и лицемерия, чтобы убедить ее высказать эту обиду, обсудить ее с ним со всех сторон, сначала преувеличить, затем смягчить и, наконец, похоронить..."
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
"... Но в конце-то концов не так уж это важно – пользоваться успехом у женщин, гораздо важнее, чтобы все думали, что ты им пользуешься..."
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Уэлч, кажется, несколько усовершенствовал стиль вождения: по крайней мере за всю дорогу Диксону грозила только одна разновидность смерти — смерть от скуки; правда, грозила перманентно.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
"...у него были еще одни брюки, но до такой степени замызганные, что если бы актер, желая изобразить нищету и убожество, вышел в них на сцену, его упрекнули бы в утрировке..."
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
"... Впервые ему стало ясно, что не стоит спасать тех, кто категорически не желает, чтобы их спасали. И всякие дальнейшие попытки будут не только продиктованы лишь жалостью и сентиментальностью – они будут вредными и в конце концов даже бесчеловечными..."
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
"... В голосе певца что-то смутно напоминало интонации Сесила Голдсмита, но больше всего это было похоже на приступ астмы у какого-то великана-людоеда..."
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Между делом Диксон разглядывал Каллаган — хотя и зарекся фиксировать новые подробности — и с негодованием отметил, что она куда привлекательнее, чем ему удобно было думать. Диксону захотелось состроить рожу или издать звук, какие он строил или издавал, когда получал от Уэлча очередной тест на профпригодность, видел в отдалении студента Мики, думал о миссис Уэлч или слушал, как Бисли перетолмачивает Джонса. Он хотел вывернуть лицо наизнанку, влепить в атмосферу выкрик, как хук, чтобы степень первого действия и мощь второго можно было противопоставить мешанине чувств, которые Каллаган вызывала в нем, а вызывала она негодование, удрученность, возмущение, раздражение, злость, ярость без примесей — иными словами, все аллотропы боли. Девушка была виновата вдвойне: во-первых, за свою внешность, во-вторых, за то, что появилась, вот такая, в жизни Диксона. Растиражированные, как по одному лекалу сделанные объекты вожделения — итальянские киноактрисы, жены миллионеров, красотки с календарей — не бесили; Диксону даже нравилось на них смотреть, положительно нравилось. А возможности смотреть на эту штучку он скоро будет лишен. Диксон где-то вычитал высказывание не то Платона, не то Рильке — в общем, кого-то мудрого, якобы разъявшего любовь на атомы и каждый атом взвесившего. Так вот, сей достойный восхищения муж вывел, что любовь суть чувство не только по степени, но и по самой природе кардинально отличающееся от обычного полового влечения. В таком случае выходит, что Диксон влюблен во всех девушек типажа Кристины Каллаган? По крайней мере определение «любовь» больше всего подходит для чувств, которые он испытывал или мог вообразить; с другой стороны, если абстрагироваться от сомнительной опоры в лице Платона (или Рильке), все личные изыскания по теме теперь обернулись против него. Что это, если не любовь? На простое желание не похоже. Диксон покончил со своим краем простыни и подошел к Каллаган. Он едва сдерживался, чтобы не взяться за одну из этих пышных грудей, причем это было бы для Диксона столь же естественно, обыденно и непредосудительно, что и протянуть руку к блюду персиков и выбрать самый крупный и спелый. И, как ни крути, как ни обзывай порыв и какой научный хвост к нему ни прицепляй, а поделать с ним ничего нельзя.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
— Пойдемте потанцуем, — предложил Диксон. — Я не профи, но почему бы людей не посмешить, если вы не возражаете?
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
В любви вот что плохо: совершенно теряешь способность беспристрастно оценивать свои чувства.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Так всегда: чем чаще играешь какую-нибудь роль, тем лучше она удается. Если хочешь поступать, как тебе вздумается, попробуй сделать это хоть раз, и в дальнейшем это будет все легче и легче.
Молодой преподаватель на испытательном сроке — в провинциальном университете. Единственная «живая душа» в мире унылого снобизма и бессмысленных правил поведения. Джиму Диксону тошно от этого, — но в штат попасть хочется! Значит, надо быть — как все. Писать статьи на нелепые темы. Посещать скучнейшие коктейли. Потакать студентам, которым посчастливилось стать любимчиками кого-то из местных светил, — будь они хоть трижды бездарны. Но однажды в жизнь Джима вторгается любовь, — и все его...
Заметив мое присутствие, Виктор приблизился, опять же с характерным для него выражением неуверенности, как будто задаваясь вопросом: кто я такой, а вернее, что я такое? — при этом давая свободу самым смелым догадкам. То ли я нитрат калия, то ли октябрь будущего года, то ли христианство, то ли шахматная головоломка, требующая, возможно, знания одного из вариантов контргамбита Фалькбеера?(Виктор--кот)
Кингсли Эмис (1922–1995) – знаменитый английский писатель, отец не менее знаменитого Мартина Эмиса. «Лесовик», экранизированный на Би-би-си в 1990 г., – общепризнанно считается самым увлекательным его романом. Главный герой – хозяин трактира, не дурак выпить и не чуждый прочих жизненных радостей, которому начинают мерещиться призраки. Впрочем, мерещиться ли? И так ли уж мертв злобный доктор Андерхилл, по легенде вызывавший Лесовика в XVII в., дабы творить несусветные бесчинства?