«Дом походил на зачарованный двор. Паркеты скрипели, двери пели, часы рассказывали странные сказки. Сквозь открытую дверь в соседние покои видно было, как портреты моргали. На одном из них какой-то здоровенный господин с подбритым чубом двигал плечами и будто спрашивал: «А он тут что делает?»
Что?.. Это имение продавалось. Вот он и хотел купить себе землю и двор, чтобы было где с семьей провести лето».
«Богом клянусь, что он приходил — ой приходил, голубушка, в первый же день после похорон. В четверг, после Михайлова дня, мы его похоронили, а в святую пятницу он пришел ко мне».
«В доме Василя Гильчишина было шумно и тесно. В горнице, на дубовом сундуке, застеленном белой скатертью, поставлен крест из церкви, две свечи и хлебов три буханки. Затем к этому сундуку приступил священник с дьяком и стал править панихиду. Вся горница наполнилась людьми, стоящими почтительно, в праздничных одеждах, которые вполголоса шептали молитву и жалостно вздыхали.
Так поминали они покойную Василиху, которую только вот недавно отвели на место вечного покоя».
«— Откуда ты едешь? Ага! Наверное, от свояков. Видимо, опоздал на поезд. Такое у нас случается очень часто. Задерживают человека с утра до вечера, а затем ночью отпускают на волю Божию. Но недаром говорят: нет такого зла, чтобы к добру не приключилось. Как раз благодаря этому происшествию я сейчас вижу тебя, не правда ли? Он слушал, глядя на меня ласковыми, голубыми глазами, напомнившими мне мои молодые года. Не раз смотрели мы так друг на друга чистосердечно и просто, и нам нечего было...