Цитаты из книг
Положение одинокой женщины остается по-прежнему уязвимым. В ней сразу видят или жертву обстоятельств, или причину собственных бед, а в самом худшем случае винят за то, что это она сама стала жертвой. «Какой изъян обрек вас на одиночество? – задают молчаливый вопрос незнакомцы. – Вы так непривлекательны, что никто не…
Алисе тридцать. Она замкнута, не уверена в себе и ужасно одинока. Когда она находит на пороге своей квартиры розу, оставленную тайным поклонником, ее жизнь меняется. Не веря сама себе, Алиса начинает осторожно раскрываться, но ее воздыхатель не спешит встречаться с ней лично.
Узнав, кто именно оказывает ей знаки внимания, Алиса не сможет даже представить, как эта неожиданная и удивительная история изменит ее жизнь и ее саму навсегда.
— Каждый человек — уникален! И его неповторимый жизненный путь делает его еще более уникальным.
У нас хотят выработать умение держать язык за зубами. Не будешь болтать лишнего с теми, кому доверяешь, не проколешься и с чужаками.
«Стать взрослой» для нее означало «уехать из дома».Но ведь и книга – это все равно что человек, ведь так? Смотришь на обложку, заглавие и составляешь мнение. Но нужно провести вместе много часов, прежде чем получишь о ней четкое представление и поймешь, что хотел сказать автор.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Я был из тех, кто всё бросил и всё потерял из-за иллюзорных ожиданий. Следующая остановка - безумие...
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре...
Люди непостоянны и внушаемы, ими легко манипулировать.
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре...
Я никогда не доверял рассуждениям, которые начинаются фразой «Люди делятся на две категории…». Теории, основанные на дихотомическом видении мира, убоги, ведь красота любой идеи кроется в нюансах и деталях.
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре...
Зависимость - это рабство, потеря свободы, шоры, влияющие на способность мыслить.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Но ведь и книга – это все равно что человек, ведь так? Смотришь на обложку, заглавие и составляешь мнение. Но нужно провести вместе много часов, прежде чем получишь о ней четкое представление и поймешь, что хотел сказать автор.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Молчание — самое унизительное из оскорблений, когда тебе дают понять, что тебя больше не существует, что ты не заслуживаешь ни оправданий, ни упреков.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
В иудейской традиции тот, кто не строит свою жизнь, кто не развивается, не становится лучше, считается мертвецом.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
Нас, новоявленных французов, сразу вывели на чистую воду. Мы заложники гражданства, французы, но не такие, как настоящие. Слишком старательно одеваемся, улыбаемся, подделываемся и выглядим карикатурами. Одним словом, Северная Африка…
Я мало что помню о Марокко, но Марокко меня выдает.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
– Убью!
Вот что проревел мой отец. И на всех повеяло ужасом. Он был сама ненависть. Руки, глаза, все тело налилось звериной силой. Он перестал быть человеком разумным, он был способен на убийство.
Широким шагом он подошел к обидчику. Я бежал за ним, ловя на себе восхищенные, удивленные, испуганные взгляды ребят, которые расступались перед нами и потом застывали толпой.
Воспитатель открыл было рот:
– Подождите! Я сейчас объясню…
– Nardine Babek! Ты сейчас свою кровь пить будешь, – ледяным тоном сообщил отец, и от спокойного его тона стало еще страшнее.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Мама призвала Господа и праведников, значит, дело было серьезным. Она поминала их только в очень серьезных случаях. Поначалу, совсем маленьким, я думал, что это имена супергероев. Они мчатся по небу в огненных колесницах, в развевающихся плащах со сжатыми кулаками. Но в один прекрасный день мне попалась на глаза фотография реббе Хаима Пинто, она лежала у бабушки на тумбочке: сухонький старичок, одетый по-восточному, с длинной седой бородой. Сначала я очень огорчился. По моим представлениям, супергерои не старели. Но потом я понял, что его супермогущество в чем-то другом, оно в его глазах, во взгляде, полном мудрости.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Мне кажется, что каждое мгновение моей жизни – это пазл, что в нем есть особое значение, которое откроется в будущем.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Прочь здравый рассудок, почтение к общественным учреждениям, воспитанность, застенчивость! Супермен не извиняется, когда карает зло!
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Ругательства свидетельствуют о силе и мужестве тех, кто никак не может решиться на драку.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Сегодня утром, когда я проснулся, душа, вернувшись ко мне, была уже другой. Она отяжелела от судеб многих других душ, которые жили до нее. Миллионов других душ, которые я буду теперь считать до конца жизни.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
Я наследник вечно изгоняемых предков.
Я мужчина, но у меня так больно перехватило горло, что мне придется пойти в самолете в туалет и поплакать.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
У каждой семьи есть свои легенды. События, важные слова, поступки, которые мы храним в памяти и которые помогают нам понять, кто мы такие, чем гордимся, за что держимся. Истории, на которых мы останавливаемся, и эти остановки делаются для нас точками отсчета в беге времени.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
У людей есть существенный недостаток: каждый уверен, что владеет истиной, и хочет навязать ее всем остальным. Человеку нестерпимо знать, что кто-то думает по-другому, по-другому живет. И он начинает сражаться, чтобы заставить весь мир жить его мыслями, разделять его образ жизни, служить его величию.
Рафаэль и Мунир, еврей и мусульманин, росли в семьях марокканских беженцев, и их родители изо всех сил старались стать настоящими французами — ради детей, ради их будущего.
Мальчики были не просто друзьями — братьями. Каждый из них готов был всем пожертвовать ради другого. Казалось, они будут вместе всегда.
Но судьба распорядилась иначе — трудно оставаться братьями в мире, где все враждуют со всеми.
Как остановить ненависть? Остаться людьми? Братьями? Возможно ли это в наше жестокое время?
"Самые прекрасные слова—те, которых мы так и не произнесли. Они остаются в наших взглядах, в нашем молчании."
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
"Здесь поверишь во что угодно. Даже в полное безумие."
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
Конечно, мне хотелось бы, чтобы наша встреча произошла при менее оригинальных и более романтичных обстоятельствах, но всё это не важно, главное – ты здесь.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
"Главное—не лежать. Лежат метрвецы, живые стоят на ногах."
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
Причина есть всегда. Просто можно постараться понять её, а можно совсем не задумываться над этим.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...
Работа тебе не нравится, друг у тебя только один, а все твое общение – это ночные вылазки в полном одиночестве.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели. Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти. Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной. Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни...