... я, подобно большинству литераторов, с забавным противоречием смотрел на публику, как на "ослов", и в то же время ничего так не желал, как похвалу и одобрение этих самых "ослов"!
Варавва объяснить себе этого не мог; он понять не мог, что величайшее чудо в мире и есть та простая, обыкновенная жизнь, которая в действительности не проста и обыкновенна, а трудна и сложна. Ничего в мире нет необыкновеннее настоящей доброты, ничего нет реже симпатии, ничего более удивительного, божественного, чем бескорыстная, преданная, неизменная любовь, не требующая для себя ничего, а дающая сама все.
Что люди называют любовью, это только часть ее и тот же эгоизм,а что Бог принимает за любовь, это абсолютное, вольное отречение от себя самого.
Каждый грех каждого человеческого существа прибавляет тяжесть к моим страданиям и срок моего наказания; однако я должен держать клятву относительно мира! Я поклялся искушать, сделать все, чтобы уничтожить человечество, но человек не клялся поддаваться моим искушениям. Он свободен! Оказывает он сопротивление - и я ухожу; принимает он меня - я остаюсь!
Обычно люди редко искренне огорчаются, когда исчезает какой-нибудь блестящий член общества: остается вакансия для мелюзги.
"Гений вырастает на чердаке, а умирает во дворце"
"Смерть никогда не обманешь, хотя жизнь обмануть можно".
«Я никогда не выйду замуж, потому что в этом нет никакой необходимости. У меня в доме живут три животных, которые вместе вполне составляют одного мужа: собака, которая рычит по утрам, попугай, который ругается целый день, и кот, который возвращается поздно вечером» М. Коррелли
Эра, в которой господствует только любовь к деньгам, имеет внутри гнилую сердцевину и должна погибнуть.
Любовь к личностям красивой наружности есть общая ошибка прекрасного пола и проходит со временем, как и другие женские недуги.
Вы знаете, жалко смотреть на беспомощное страдание людей, которые хотят жить выше средств: они страдают гораздо больше, чем нищие на улицах.
Я не могу чувствовать. Я одна из ваших современных женщин: я могу только думать и анализировать.
В наше время никто не думает. Люди не могут выдержать этого, их головы слишком слабы. Только начать думать - и основы общества рухнут; кроме того, думать - работа скучная.
Помните - сам дьявол был некогда ангелом!
Если есть верх, то должен быть и низ. Если есть свет , то также должна быть и тьма.
-Неисчерпаемая алчность человека, мой дорой сэр, никогда не может быть удовлетворена . Если он получит одно , желает другое.
Скорби Сатаны! Скорби неизмеримые, как сама вечность. Вообразите их! Быть изгнанным с небес! Слышать сквозь бесконечные сферы отдаленные голоса ангелов, которых однажды он знал и любил! Блуждать среди пустынь темноты и тосковать о небесном свете, который раньше был воздухом и пищей для его существования, - и знать, что человеческая глупость, человеческая жестокость, человеческий эгоизм держат его таким образом в изгнании, отверженным от прощения и мира!
Для неверных нет любви, для порочных нет радости.
Одно из главных преимуществ богатства - то, что оно дает нам способность удалять чужие несчастия от нашего внимания.
Если Вы бедны и плохо одеты- Вас оттолкнут, но если Вы богаты -вы можете носить потертое платье , сколько вам угодно : за вами будут ухаживать, вам будут льстить и всюду приглашать, хотя бы вы были величайшим глупцом или первостатейным негодяем.
Смерть? Она и наполовину не так ужасна, как жизнь, ложно прожитая.
Идеальная любовь умерла, и хуже чем умерла: вышла из моды.
Ничего не дается даром на этом свете, кроме воздуха и солнечного сияния; все остальное должно покупаться - кровью, слезами, иногда стенанием, но чаще всего деньгами.
Я видел лишь спокойное небо, изогнутое надо мною и усеянное бесчисленными миллионами светящихся миров; я едва обращал внимание на мягкий плеск и ропот волн, который смешивался со сладкими аккордами искусно игравшей мандолины, эхо которой доносилось откуда-то снизу с берега; душа моя пребывала в каком-то оцепенении, а мой разум, бывший всегда на чеку, на этот раз был совершенно изможден, мои руки и ноги ныли, и когда я наконец добрался до постели, полностью измотанный, то мои глаза немедленно закрылись, и я заснул тяжелым неподвижным сном человека, уставшего до смерти.
Наконец он настал, этот благословенный долгожданный вечер. Мягкий бриз дул, охлаждая раскаленный воздух после дневного зноя, и приносил с собой ароматы тысячи цветов. Небо окрасилось предзакатными красками, безмолвный как зеркало залив отражал все великолепие цветов с невероятным блеском, который удваивал их очарование. Каждая капля крови во мне горела страстным нетерпением, но я все еще сдерживал себя. Я ждал, пока солнце опустится в зеркальные воды, пока его великолепный румянец, сопровождающий закат, не побледнеет в те тусклые эфирные оттенки, которые походят на тонкие драпировки, спадающие с ангельских крыльев. Я ждал, пока желтый круг полной луны не поднимется неспешно из-за края горизонта — и, наконец, неспособный более удерживать себя, я направился хорошо известной мне дорогой, восходящей к Вилле Романи.
Золото, вечное золото! Чего только оно не сделает! Оно поставит гордость на колени, сделает упрямца сговорчивым и победит отвращение и предубеждение. Мир подчиняется его желтому блеску, и любовь женщины, этот достойный предмет торговли, всегда находится под его командованием.