Что-то мучит меня – даже рядом с твоей благостыней... Отчего-то во мне – только одурь и ужас беспутий... Я себя не пойму... Я с душою своею в размине... Я заочно любим – по ту сторону собтвенной сути...
Я сам своя смертельная отрава, Вчерашняя ненадобная слава, Подсолнечник в бессолнечном саду. («Сюда я прихожу издалека…»)
Никто не будет моим близким другом. Поэтому столько людей могут меня уважать.
Чтобы быть мечтателем, мне не хватает денег (с) омар хайам
Прохожу временами, прохожу молчаниями, бесформенные миры проходят через меня.
Чем более отличается от меня кто-то, тем более реальным он мне кажется, потому что менее зависит от моей субъективности.
Я сделал с жизнью то же, Что жизнь содеяла со мной
Утес доступен для того,
Кто в восхожденье вложит душу,
А я – опустошен душой,
И нем, и клятвы не нарушу.
Я отрекаюсь. Я чужой.
Ведь разум дороги не знает — И, значит, вверяется сну.
Чего бы сердце ни хотело — Ничто исполнить не могу. Всегда желая без предела, Всегда замру на полшагу.
В глубине моей души больше сна, чем я могу вместить.
Отделяюсь от себя и вижу, что я - дно какого-то колодца.
Понять себя внезапно, как в этот ослепительный миг, – значит неожиданно познать какую-то внутреннюю субстанцию, магическую сущность души.
Благословенны те, кто не полагается ни на кого в этой жизни.
От всего, о чем я думал, что я только чувствовал, остается смутное, бесполезное желание плакать.
Воображаемые фигуры более выразительны и правдивы, чем реальные.
Мы являемся силами, потому что являемся жизнями.
Говорить – это иметь преувеличенное уважение к другим. Рот есть причина смерти рыбы и Оскара Уайльда.
Болят у меня голова и вселенная.
Все мысли, какими жили и живут люди, все чувства, какие люди переживали и которые угасали в них, проходят через мою память, как сумрачный итог истории, в этом моем раздумье, проходящем по берегу моря.
Я уже видел все, чего еще никогда не видел.
Появляется на востоке бледный луч золотого лунного света. След, оставляемый им на просторной реке, открывает змей в море.
Человек не должен видеть свое лицо. Это - самое страшное. Невозможность увидеть собственное лицо и уставиться в свои собственные глаза - дар Природы.
Лишь свое отражение в водах следовало бы разглядывать человеку. Даже поза, удобная для этого, символична. Видеть себя позорно. Создатель зеркала отравил человеческую душу.
Выражение страдания в замкнутом и бледном его лице не усиливало участия к нему, и было сложно определить, какой именно оттенок страдания застыл в его чертах – он был похож на след лишений, на тоску и на то горькое терпение, которое у страдающих слишком много рождается безразличием.
Литература, являясь искусством, обвенчанным с мыслью и с реализацией, но избежавшей бесчестия реальности, представляется мне той целью, к которой должны бы устремляться все усилия человечества, если бы оно было действительно человечеством, то есть совокупностью гуманных существ, а не бесполезных животных.