В мире много красоты — высокие водопады, золотистые песчаные дюны, зазубрины синих хребтов, бескрайние лавандовые поля. И вся эта красота — не моя. Моя красота за кривыми частоколами, за низенькими каменными порогами, за скрипучими деревянными полами, за чадящими керосиновыми лампами, за глиняными карасами, в узком горлышке медного кувшина моей нани. Моя красота там, где меня уже нет.
– Тер айр, а теперь представь, что слова «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» говорит не Иисус, а помещик. Своему бесправному и бессловесному слуге. Разве что-нибудь, кроме ненависти, эти слова у слуги вызовут?– К чему ты это говоришь?– А к тому, что смысл не должен меняться от того, кто эти слова произносит. Иначе какой от них толк?
Не береди раны, иначе никогда не научишься быть счастливым.
Война делает людей атеистами или истово верующими. Третьего не дано. Война делает людей хорошими или плохими. Третьего не дано. Война вообще не терпит полутонов и полунамеков. Она ненавидит тебя всей душой и не требует к себе снисходительного отношения. Она нечеловеческий сильный и мерзкий противник.
Грамотность, Васо-джан, не тут должна быть, — Сатеник постучала пальцем по лбу брата, — а вот здесь, в сердце, — и она приложила ладонь к его груди.
У каждого свой смысл жизни и своя война.
– Нет ничего разрушительнее безделья, – любил повторять отец. – Безделье и праздность лишают жизнь смысла.
Каждое испытание отводит одну беду.
Бабушка всегда называет его «этот человек», когда сердится. Если очень сильно сердится, называет «старый пень». А когда совсем не сердится, называет Ванечкой.
– Бабуль, а бабуль, – уткнувшись носом в мягкий бабушкин бок, бормочет она, – а если бы ты ошпарила чаем Николаича?
– Бегал бы тогда Николаич как ошпаренный.
– А если бы он вдруг от этого умер, то отправился бы в Могилёву губернию?
– Умрёт он, как же! – зевает бабушка. – Знаешь какой он у нас живучий? Однажды в продуктовый завезли некачественных консервов. Вся деревня от этих консервов слегла. И лишь Николаичу хоть бы хны. Даже не отравился.
Правда, съедобные грибы попадаются только взрослым. Гришке с Мурой почему-то везёт исключительно на мухоморы.
Тётя Наташа похожа на царевну Забаву из мультика «Летучий корабль». У неё пышные длинные волосы и васильковые глаза. Муре хочется крепко её обнять, но она этого не делает, стесняется. Муре кажется, что, если обнять чужую хорошую маму, тоска по своей маме отпустит.
– Храпел? – спрашивает Николаич.
– Это как посмотреть. – Дед ставит доску так, чтобы белые фигуры достались Николаичу. – Если сравнивать с твоей новой газонокосилкой, то спал как мышь. А если сравнивать с нормальным человеком…
По ногам председателя не очень сообразишь выражение его лица, но, судя по их неподвижности, – выражение каменное.
Странно всё-таки устроен русский язык. Почему одна нога – две ноги, но один локон – две кудри? Надо потом у бабушки спросить.
- Сахар в баночке с надписью "Горох", - кричит ей Николаич.
- А чего не "Мука"? - язвит бабушка.
- Потому что в баночке "Мука" пшеная крупа.
И ещё он радуется тому, что переборол свою скованность перед учителями. Нормальные, оказывается, люди. Чай пьют, музыку слушают, на пенсию выходят. Надо же, кто бы мог о них такое подумать?
- Счастье - это когда у тебя много мороженого. Сколько захочешь. И конфет грузовик. И мешок - нет, три мешка малиновых мармеладок. И платье длинное, пышное, как у принцессы. И кукол много - целых десять штук. И чтобы жвачек миллион - обязательно разных! - рассказывает Мура, не отрывая взгляда от фотографии.
Потому что счастье - это когда у тебя есть люди, которым можно о нём рассказать.
— Бааааа, ну сколько можно-готовить этот ужасный обеееед!— Сколько нужно, столько и можно, понятно? — отрезала Ба и садилась напротив. — А теперь вы быстренько покушаете, а потом еще протрете до блеска тарелки.— Ааааааа, — торговались мы, — поедим немного и всеоооо! Пять ложек! Ладно, семь!— Чтобы тарелки сияли чистотой, — не поддавалась Ба, — иначе если оставите их грязными, то что случится?— Наши мужья будут некрасивыыыыымииии, — выли мы.— Ага, — поддакивала Ба, — и каждый раз, просыпаясь с утра и глядя на безобразное, волосатое и клыкастое лицо своего мужа, что вы будете думать?— Что он такой некрасивый потому, что мы в свое время не доедали тушеныыыые овощиии!— Вот! — победно хмыкала Ба.Она умудрилась внушить нам, что если оставлять за собой на тарелке еду, то будущий муж лицом будет напоминать объедки. И мы в это свято верили!
Дядя Миша был однолюбом. Редкое для мужчины качество, ставящее жирный крест на его судьбе.
- Не жди меня! - крикнул он маме с порога.
- Хлеба купи на обратном пути, - не осталась в долгу мама.
- Никогда! - крикнул папа и хлопнул дверью.
- И кофе! - крикнула мстительно мама.
- Агрхххх, - раздалось за дверью, и мама удовлетворенно хмыкнула - последнее слово осталось за ней.
Кто бы посмел отказать Ба в помощи? Никто! Жить хотелось всем.
Каждая женщина мечтает о романтике. Ну, там, о принце на белом коне, об алых лепестках роз, застилающих окрестный антураж, о бесконечных комплиментах, которые сыплются, как из рога изобилия. Уж так оно природой заведено, что женщины — охочие до романтики существа. Их хлебом не корми, дай только романтикой насладиться.
Каждый мужчина мечтает о том, чтобы его оставили в покое. Чтобы не требовали скакать на белом коне, наводнять квартиру лепестками роз и сыпать комплиментами.
Ба вообще говорит, что взрослым надо при жизни ставить памятники с надписью: «Прокормил, воспитал, вырастил и не рехнулся». Мол, каждый родитель – это герой Курской дуги. Выстоял и не сдался.
Маленьким девочкам иногда бывает очень больно на душе. Эта боль не идет ни в какое сравнение с болью физической. Эту внезапную боль, словно темную страшную жижу, нужно нести в себе тихо-тихо и под ноги обязательно смотреть, чтобы не оступиться. Потому что откуда-то ты знаешь - боль эту расплескивать нельзя. И ты бредешь слепым котенком сквозь темноту, потом останавливаешься, прислушиваешься к себе - болит? Болит, отзывается душа. И ты тихонечко идешь дальше.