Примитивная, так называемая симпатическая нервная система – дивная штука, которую мы делим со всеми другими видами, выжившими благодаря умению быстро реагировать на перемены, становиться сильнее и изворотливее в драке или быстрее в бегстве. Эволюция добилась от нас этих умений. Нервные окончания, скрытые в тканях сердца, вырабатывают свой норадреналин, и сердце, получив толчок, пульсирует быстрее. Больше кислорода, больше глюкозы, больше энергии, быстрее мыслительный процесс, сильнее конечности. Эта система, сформировавшаяся в нашем далеком прошлом, так стара, что ее операции никогда не проникнут в сознание. Времени не хватит, и эффективности не прибавится. Мы получаем лишь результат. Одновременно с толчком в сердце осознается угроза; пока участки коры головного мозга, отвечающие за слух и зрение, сортируют и оценивают информацию, поступившую через глаза или уши, сильнодействующие капельки уже капают.
Семь лет нашего бездетного брака прошли в любви. Кларриса Мелон была влюблена в еще одного мужчину, но тут была небольшая общая проблема - его приближающееся двухсотлетие.
Нет ли какого-нибудь генетического базиса у религии или мне просто нравится это предполагать? Если вера дает преимущества при естественном отборе, ничего определенного доказать нельзя, потому что это может происходить совершенно разными способами. К примеру, религия позволяет получить статус в обществе, особенно касте жрецов – вот вам социальные преимущества. А что, если она дарует силу противостоять напастям, дарит шанс выжить в катастрофе, которая сокрушит безбожника? Может быть, религия дает верующим страстную убежденность, животную силу самодостаточности? Может быть, на группу она воздействует так же, как на отдельных индивидуумов, даря единство и идентичность, а также чувство, что ты и твои соратники правы, даже – и особенно – когда все вы заблуждаетесь. Но Бог на вашей стороне. Вдохновленные единством безумия, вооруженные кошмарной уверенностью, вы обрушиваетесь на соседнее племя, бьете и насилуете его до потери чувств и уходите, пылающие правотой и опьяненные победой, которую вам и обещали ваши боги. Повторите это пятьдесят тысяч раз за тысячелетие, и сложный набор генов, ответственных за беспочвенную убежденность, может стать доминирующим.
Чтобы успокоиться, я обратился к вечернему собранию страданий – к теленовостям. Сегодня показали массовое захоронение, обнаруженное в лесу в Центральной Боснии, больного раком министра и его любовное гнездышко и второй день суда над убийцей. Я находил какое-то утешение в знакомом формате: ритмы военной музыки, ровная, деловая интонация ведущего, успокаивающая правда о том, что все несчастья относительны; но вот наконец последний наркотик – прогноз погоды.
...мы не принимаем реальность, если она нас не устраивает.
Когда мы встречались взглядами, казалось, что наши призрачные, более подлые эго закрывали нам лица руками, чтобы не допустить взаимопонимания. Но наши взгляды встречались редко, и то лишь на секунду другую, а потом нервно уходили в сторону. Те мы, которые в прошлом любили друг друга, никогда бы не поняли и не простили нынешних. Мы чувствовали это, и главной неосознанной эмоцией, витавшей в те дни по нашей квартире, был стыд.
Возможно, я развивался медленнее, чем хотелось бы, но, когда мне было уже хорошо за сорок, я понял, что необязательно подчиняться требованиям только потому, что они выглядят разумными или разумно изложены. Возраст – великий учитель неповиновения. Можно быть самим собой и отвечать «нет».
– Так вот, химики. Могут все, почти как боги. Девятнадцатый век оказался для них благодатным. Они заработали авторитет, а вместе с ним и непробиваемую броню.
Знаешь, мне надо было женться на ней. Когда она стала сдавать, я бы задушил её подушкой или как-нибудь ещё и спас бы от всеобщей жалости.
Конечно, должен наступить в жизни такой момент, когда впервые осознаешь свою ценность, — и конечно, это всегда будет казаться абсурдом.
«лучшие идеи – те, которые выживают и укрепляются в столкновении с умной оппозицией»
Обозначить разногласия и остаться друзьями - не это ли суть цивилизационного существования?
Как мало знаем мы друг о друге. Большая наша часть скрыта под водой, как у льдины, и обществу видна лишь надводная, холодная и белая личина.
Ему известно, сказал он, что большинство из них в тот или иной период были против публикации. Но он благодарен за это, ибо в некоторых отношениях журналистика сходна с наукой: лучшие идеи – те, которые выживают и укрепляются в столкновении с умной оппозицией. Этот шаткий образ снискал аплодисменты; значит, нечего стыдиться, нечего опасаться возмездия свыше.
Что-то очень неладно в мире, и не обвинишь в этом ни Бога, ни его отсутствие
Они могут контролировать твой распад, но не могут его предотвратить. Так держись от них подальше, сам следи за своей деградацией, а когда уже не сможешь работать или жить с достоинством, кончай с этим сам.
Обозначить разногласия и остаться друзьями – не это ли суть цивилизованного существования?
Что касается благополучия всех остальных форм жизни на земле, человеческий проект оказался не просто неудачей – он был ошибкой с самого начала.
Изысканное наслаждение — послушать, как извиняется заместитель, делая вид, что не извиняется.
Когда, наконец, он устремил взгляд в окно, им овладела привычная мизантропия, и в проплывавшем мимо застроенном ландшафте он не увидел ничего, кроме уродства и бессмысленной активности.
По-моему, нет смысла пригвождать людей к словам, произнесенным в ту пору, когда они были опрометчивыми студентами.
Шум становится слышным в тот миг, когда смолкнет.
Есть кое-что поважнее симфоний.Это кое-что - люди.
«Что-то очень неладно в мире, и не обвинишь в этом ни Бога, ни его отсутствие»«Если позволительно быть трансвеститом, то позволительно и расисту. Расистом быть непозволительно»
В мире обычный бедлам: рыбы меняют пол, британский настольный теннис в упадке, а в Голландии нечистоплотные типы с дипломами медиков берутся законным образом устранять неудобных престарелых родителей. Как интересно. Нужна всего-навсего родительская подпись в двух местах да несколько тысяч долларов.