Все родники нашей жизни бьют из детства.
Именно в детстве нам пришиваются крылья. И от того, как крепко нам их пришьют, зависит вся наша судьба.
Может статься, игра ребенка – это больше, чем игра ребенка.
Может статься, это искусство жить.
Если вы посадили на голову дятла, можете быть уверены, что он не только будет долбить вам мозг, но и нагадит на темечко.
Современный офис, нет, не так, современный Офис за день снимает с нас изоленту, и дома близкие получают вместо нас оголенный искрящий провод. Офис – это уже давно новая безбожная религия, это не «просто работа», не надо иллюзий. Недаром бизнес вырос из протестантской этики.
... я и носки, висящие пару дней на люстре, пережить могу. Но я же мужчина, то есть по сути эманация поросенка.
Наследственность ребенка – закрытая книга. Помимо узнаваемых черт, происходящих от генов родителей, есть же еще и непрямое наследование. Фактически все предыдущие поколения. ... Поэтому родители вынуждены наблюдать за взрослением детей в жанре генетического триллера.
Детки – как океан, закатанный под асфальт. Внутри девятибалльный шторм и цунами от края до края, а наружу через маленький колодец рта сочится лишь тонкая струйка «да» или «нет».
А у взрослых ровно наоборот.
Эти люди, видимо, профессионально разбирались в предмете.
«У него что, обсессивно-компульсивное расстройство?» – прошептал один.
«Нет, у него двухлетний ребенок», – ответил второй.
Потом помолчал и добавил:
«Хотя в принципе симптомы одни и те же».
Маленький ребенок – это матрица, которая управляет тобой помимо твоей воли. Ты считаешь себя свободным самостоятельным человеком, а ты уже давно пиксель.
Если Артем ходит по дому с загадочной улыбкой, не время умиляться: это знак того, что ребенок устроил очередной маленький, портативный конец света.
Твои дети – это твое второе детство. Уникальная возможность снова вернуться в мир ребенком. Все вокруг опять вырастает. Ты как Алиса.
Рождение сына научило меня одной вещи. Если над вами нависла жопа, не нужно отчаиваться. Приглядитесь. Если жопа в подгузнике, значит, это просто ребенок проснулся и приполз пообщаться.
Выбирал Артему горшок. Наткнулся на вариант со встроенной музыкой. Это когда навалил кучку, а оттуда песенка. Спасибо, что не Вагнер, конечно. Не «Полет валькирий» тире ребенок заика навсегда. Но помилосердствуйте, по драматургии кто в этом случае оттуда поет? Оно, что ли? Само?
Купил обычный глухонемой горшок. Потому что и так много его вокруг: и поет, и просто разговаривает. А оно должно молчать. Хотя бы в горшке.
Отец – это еще не отцовство. От отца до отцовства – долгий путь собственного взросления.
Вообще, ничего странного в странностях нет. Странности есть у всех. Просто потому что мы не произведены конвейерным способом, как бы ни хотелось обратного государству. На душе, как и на теле, тоже есть родинки. Они делают нас личностями.
Этот вопрос «почему не пьешь?» в России какой-то гамлетовский.Людям страшно интересно. Их отчего-то совсем не интересует, почему ты валяешься пьяный на лавочке в десять утра, это нормально. А вот почему не пьешь, вынь да положь.Рядом с трезвым некомфортно. Мало ли что у трезвого на уме. Что на уме у пьяного, как бы общеизвестно, потому что оно же и на языке. А трезвый человек подозрителен.
С каждым годом эндорфинов в крови все меньше, ворчунов все больше. «Ворчун» – это такой гормон старости. Он белит сединой, копает траншеи морщин и выкорчевывает эндорфины.
Артема можно было выманить на улицу, если посулить ему встречу с прекрасным. Ничему на свете так не радуется честный родитель, как новому удачному способу обмануть своего ребенка.
Детки – как океан, закатанный под асфальт. Внутри девятибалльный шторм и цунами от края до края, а наружу через маленький колодец рта сочится лишь тонкая струйка «да» или «нет».
А у взрослых ровно наоборот.
У взрослых речь опережает мысль. Порой человек такого наговорит, а по глазам видишь – еще не проснулся.
Криворукость плюс клиническая невезучесть – это формула меня.
Если бы в каком-нибудь университете существовал факультет отцовского идиотизма, я был бы его деканом.
Стою дома у высокого комода. На комоде лежит айпад (чтобы Артем не достал). На айпаде открыта электронная книга Ю. Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?». Я читаю ее жене вслух. На ноге висит сынок, канючит, пытается стащить с меня штаны. Я трясу ногой, чтобы скинуть его, как прицепившуюся кусачую собачонку, приговаривая: «Да отстань ты уже! Иди в кубики поиграй. Не до тебя сейчас». А сам при этом произношу вслух: «…папе необходимо заниматься сыном, наладить с ним теплые, дружеские отношения».
Папа-интеллигент – горе в семье.
Я смотрел на спящего шестизубика и думал о том, зачем люди вырастают. Мир был бы так прекрасен, если бы состоял из детей.