— Ты сказал: «Следи за ними», – укоризненно напомнил Дэн, стряхивая на блюдо последний блинчик, большой и кляксообразный. – А не: «Следи, чтобы они не пригорели»!
— Я думал, ты это понимаешь!
— Теперь понимаю.
– Наливаешь сюда на глазок воды…
— На какой глазок? – тут же потребовал уточнений рыжий, рассматривая посудину. Метки «глазок» и «два глазка» на ней почему-то не было.
— А если по-честному, какой у тебя стаж навигатора?
Киборг оценивающе покосился на пилота:
— Тот месяц, что я с вами на Степянку летал, считать?
— Считай, – разрешил Тед.
— Тогда месяц.
— История есть у всего, даже у твоего кресла. Но это не означает, что надо каждый раз просить у него разрешения присесть.
– Вон наш Михалыч с каждой деталькой в машинном разговаривает, и двигатель у него работает как часы. А при виде моего бывшего начальника даже кофеварка ломалась.
Ботинки оказались из «модной коллекции этого сезона», стоили, по словам Алексея, целую стипендию и снизошли до низменных конечностей всего пару раз.
— Ну так хранил бы их в сейфе, – цинично посоветовал Теодор. – Обувь придумана для того, чтобы ее носить, а не с ней носиться.
Тетка смотрела на него, как настоящая теща. Тещи, правда, у Стаса никогда не было, но капитан сразу ее узнал.
— Меньше будешь знать — дольше проживешь!
Над столом надолго повисла тишина. Нарушил ее только бармен, принесший блюдо с закуской. Судя по ее грустному виду, она ждала клиентов очень, очень долго и уже не верила своим глазам.
— Только попытаешься взлететь на крыльях фантазии, а тебя сразу — бац! — мухобойкой по кумполу…
— Ку-ку, — мрачно сказал он, наставляя на вяло зашевелившиеся тела сразу два бластера. — Что выбираете: передохнуть — или передОхнуть?
— Все здесь? Раз, два… — Станислав быстренько пересчитал «своих» и по инерции продолжил пиратским экипажем. — Тринадцать. Вроде все, можно двигаться.
— Число какое-то… — поежился Фрэнк. — Неудачное.
— Предлагаете сразу кого-нибудь убить для ровного счета? — язвительно поинтересовался Станислав.
— Да я с тобой, Балфер, под одной сакурой… чай пить не сяду!
По кодексу самураев смерть полагалось встречать с достоинством, спокойно и церемонно, как дорогую гостью. По кодексу Винсента Черноу — приветствовать ее выстрелом, попытаться заколоть штыком, перегрызть глотку или задушить.
— …Капитан у них такой… кавайный! Ему б еще кимоно и волосы подлиннее…
— Вэ-э-э, — искренне сказал Теодор, намекая, что мужская кавайность определяется длиной вовсе не волос.
Умный человек должен постоянно помнить, что окружен идиотами, и принимать соответствующие меры!
— Если там что-то опасное, идти ему навстречу глупо! А если нет — незачем.
— Кажется, я уже начинаю угадывать, когда вы шутите, капитан! Думаю, еще лет пять, и я даже начну над вашими шутками смеяться.
— Если бы ты дал мне хоть что-нибудь, кроме этих чертовых яиц! Хоть одну луковицу! Хоть горсть перловки! У меня в комм залито больше пятисот рецептов яичных блюд, а знаешь, сколько из них я могу приготовить?!
— Знаю, — тоскливо произнес капитан, — мы уже выучили все возможные комбинации.
— Ну да, команда у нас… своеобразная. Но неплохая же, верно?
— О да, — проворчал Станислав. — Мне даже начинает казаться, что единственный ненормальный тут я — потому что принял ее на борт!
— Что ж, поздравляю, — друг шутливо похлопал его по плечу, — ты вычислил мерзавца!
— Кэп, — голос Винни опустился до вкрадчиво-мягкого, — «сейчас» мы тупо падаем сквозь атмосферу, словно треклятый, мать его за хвост, метеор! Если ты вот прям немедленно не врубишь этот чертов плазменный кокон, мы очень скоро повысимся в статусе до метеорита!
— Это рабочая обстановка, — защищалась вечная аспирантка. — Мне в ней хорошо думается!
— Откуда вы знаете, если никогда не пробовали?
— Прямое сенсорное управление — это же просто, как два байта переслать!
— Это хорошо, что ты думаешь, — одобрил Сакаи. — В смысле, думанье вообще полезный процесс. Говорят, даже кровообращению способствует.
Если начальник недоволен, что бы ты ни сделал, то вскоре и охота делать пропадает.