«Мировой процесс не может быть только изживанием и искуплением греха, только победой над злом. Мировой процесс – восьмой день творения, продолжающееся творение. В мировом космогоническом процессе совершается откровение всех тайн Божьих, тайн творения и творчества. Мировой процесс – творческий процесс откровения, в котором одинаково участвуют Творец и тварное бытие».
«Не со смиренным послушанием должен обратиться человек к миру, а с творческой активностью. Сам опыт богообщения переходит в мир как акт творчества».
«Творчество не менее духовно, не менее религиозно, чем аскетика».
«Религиозное сознание было заполнено тайной искупления человеческой природы, но тайна самой искупаемой человеческой природы была закрыта. К чему предназначена искупаемая и искупленная человеческая природа? На этот вопрос нет ответа в пределах религии искупления. Обычный христианский ответ, что цель человека – жизнь в Боге, не может удовлетворить, он слишком общий и формальный».
«Рождающаяся в творческом акте красота есть уже переход из "мира сего" в космос, в иное бытие, и в ней не может быть тьмы, которая была еще в грешной природе творившего. Подлинная картина или стихотворение не принадлежат уже к физическому плану бытия, в них нет материальной тяжести, они входят в свободный космос. И творческий акт есть самооткровение и самоценность, не знающая над собой внешнего суда».
«Христос никогда не придет в силе и славе к людям, которые не совершат творческого акта, второго лика Христа они никогда не увидят, Он вечно будет обращен к ним лишь своим распятым, растерзанным, жертвенным Ликом. Чтобы увидеть Лик Христа в силе и славе, нужно и в себе раскрыть силу и славу творческим актом. Эпоха искупления, в которую виден лишь Христос Распятый, никогда не закончится для тех, которые не совершат творческого акта, до конца раскрывающего человеческую природу. Они навеки останутся в церкви Голгофской и не узнают церкви Христа Грядущего».
Белинский говорил после спора, продолжавшегося целую ночь: "Нельзя расходиться, мы еще не решили вопроса о Боге".
-«Меня интересуют не столько характеристика среды, сколько характеристика моих реакций на среду»
«Смысл должен быть соизмерим с моей судьбой..»
Русское национальное самомнение всегда выражается в том, что Россия почитает себя не только самой христианской страной, но и единственно христианской страной в мире.
Перед русской душой открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными её очами. Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды в спасении для всего мира… Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира, и мука её не знает утоления. Душа эта поглощена решением конечных, проклятых вопросов о смысле жизни. Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворяемость ничем временным, относительным и условным.
Не раз уже указывалось, что сам русский атеизм религиозен. Героически настроенная интеллигенция шла на смерть во имя материалистических идей. Это странное противоречие будет понято, если увидеть, что под материалистическим обличением она стремилась к абсолютному.
…Россия – страна интеллигенщины, инертной и консервативной в своей мысли, зараженной самыми поверхностными материалистическими идеями. Россия не любит красоты, боится красоты, как роскоши, не хочет никакой избыточности. Россию почти невозможно сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива, так погружена в материю, так покорно мирится со своей жизнью.
В терминах философии это значит, что Россия всегда чувствует мужественное начало себе трансцендентным, а не имманентным, приходящим извне.
Россия невестится, ждет жениха, который должен прийти из какой-то выси, но приходит не суженый, а немец-чиновник и владеет ею… Россия постоянно находится в сервилистическом отношении к Западу…
Из этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой России, в её духовной глубине, мужественного, личного, оформляющего начала, овладением собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания.
Все великие народы проходят через мессианское сознание. Это совпадает с периодами особенного духовного подъема, когда судьбами истории данный народ данный народ призывается совершить что-либо великое новое для истории.
Россия пророческая должна перейти от ожидания к созиданию, от жуткого ужаса к духовному дерзновению. Слишком ясно, что Россия не призвана к благополучию, к телесному и духовному благоустройству, к закреплению старой плоти мира. В ней нет дара создания средней культуры, и этим она действительно глубоко отличается от стран Запада, отличается не только по отсталости, а по духу своему.
Здесь тайна русского духа. Дух этот устремлен к последнему и окончательному, к абсолютному во всем: к абсолютной свободе и к абсолютной любви. Но в природно-историческом процессе царит относительное и среднее. И потому русская жажда абсолютной свободы на практике слишком часто приводит к рабству в относительном и среднем и русская жажда абсолютной любви – к вражде и ненависти.
Прежде всего человек должен любить свою землю, любить во всех её противоречиях. С её грехами и недостатками… Любовь человека к земле должна быть мужественной.
Русское сознание имеет исключительную склонность морализировать над историей, т.е. применять к истории моральные категории, взятые из личной жизни.
Можно и должно открывать моральный смысл исторического процесса, но моральные категории истории существенно отличаются от моральных категорий личной жизни. Историческая жизнь есть самостоятельная реальность, и в ней есть самостоятельные ценности. К таким реальностям ценностям принадлежит национальность, которая есть категория конкретно-историческая, а не отвлеченно-социологическая.
Труднее всего спорить, когда вы имеете дело с очень элементарным и малокультурным противником.
Любовь — лична, индивидуальна, направлена на единственное, неповторимое, незаменимое лицо. Половое же влечение легко соглашается на замену, и замена, действительно, возможна.
Я наиболее чувствовал одиночество именно в обществе, в общении с людьми. Одинокие люди обыкновенно бывают исключительно созерцательными и не социальными.
Священно не общество, не государство, не нация, а человек.