Не знаю почему, но я всегда находила насекомых завораживающими. Думаю, дело в том, что их на планете гораздо больше, чем людей. Планета принадлежит им, а мы знаем о них всего ничего.
Эй, погоди! В каком кастюме будешь? Спросила Сабрина Суприз, ответила. Карли Бет повесила трубку.
— Зачем тебе это надо? — спросила Маргарет подругу. — Чего тебе приспичило спускаться вниз? Дайяна пожала плечами. — Это лучше, чем заниматься математикой, — ответила она, ухмыляясь. Маргарет вздохнула, побежденная: — Хорошо, пошли. Но помни — только взглянем, ничего не трогать.
Отец стоял у раковины, облокотившись на нее. Его рубашка была брошена на пол. Свою бейсбольную шапочку он положил на закрытый крышкой унитаз, и листья, покрывающие его голову, ярко блестели под лампой. Маргарет затаила дыхание. Листья были такими зелеными, такими толстыми. Отец не заметил ее. Его внимание было поглощено бинтом на его руке. Маленькими ножницами отец разрезал бинт, затем стянул его.
Рана на руке все еще кровоточила. Или что это было? Что капало из раны на руке отца?
Все еще сдерживая дыхание, Маргарет наблюдала, как отец стал осторожно промывать руку горячей водой. Затем, прищурившись, он осмотрел ее. Рана продолжала кровоточить.
Маргарет внимательно следила за ним. Это не могло быть кровью! Не кровь капала в раковину Это было ярко-зеленого цвета!
— Папа, ты никогда раньше не готовил для нас ленч, — сказала Маргарет, стараясь сдержать подозрительные нотки в своем голосе. — Я просто хочу, чтобы вы попробовали это, — сказал он с бледной улыбкой. — Вы — мои морские свинки.
Они очень похожи. Как брат и сестра. Наверное, так и должно быть с людьми, которые женаты уже сто лет.
Он весь черный, и мы, ясное дело, назвали его Беляшом.
Вот этим собаки и отличаются от людей. Собаки вообще ни на чем не зацикливаются, а людей вечно тянет довести начатое до конца.
Я совсем не понимаю, почему люди считают, что взъерошить кому-то волосы - это верх остроумия. И никогда, наверное, не пойму.
Когда тебя хватает кто-то невидимый… это не самое приятное ощущение.
... наверняка есть закон, запрещающий человеку быть сумасшедшим ученым.
-Маргарет, -шептал цветочек, -помоги мне.Пожалуйста,помоги мне! Я твой отец. Действительно, я твой настоящий отец.
Я заранее решила, что плакать не буду, но глаза все равно защипало от слез. Я честно пыталась их удержать, но они потекли в три ручья.
– Кто мне теперь будет подсказывать по математике?
– Но я же вечно подсказывала тебе неправильно.
– Главное, подсказывала.
– Не бойся, Аманда. Умирать совсем не больно!
В этом старом и мрачном доме только и остается, что всех пугать, пока тебя самого кто-то не напугает
«Здесь все мертвое», – подумала я. Вокруг меня – только смерть.
Небо было еще темным, но его уже бороздили фиолетовые полосы. Оранжевый краешек солнца поднялся чуть выше над вершинами деревьев.
Я столько раз повторила эту фразу, что в конце концов она потеряла всякий смысл, превратившись в набор слов.
За окном снова полыхнула молния. Все небо затянули тучи, и поэтому казалось, что уже наступил вечер. Хотя было еще часа три, может быть, половина четвертого.
У меня слишком богатое воображение, и иногда меня явно «заносит». Хотя что вы хотите? Когда видишь, как твой родной брат мечется по старому кладбищу – пусть даже и при свете дня, – в голову сразу лезут всякие жуткие мысли.
В голове у меня проносились обрывки мыслей, совершенно не связанных между собой. Так бывает во сне, когда картины быстро сменяют друг друга, так что не успеваешь уловить их смысл. Только сейчас это было наяву.
Я заранее решила, что плакать не буду, но глаза все равно защипало от слез. Я честно пыталась их удержать, но они потекли в три ручья.
– Кто мне теперь будет подсказывать по математике?
– Но я же вечно подсказывала тебе неправильно.
– Главное, подсказывала.
Небо было еще темным, но его уже бороздили фиолетовые полосы. Оранжевый краешек солнца поднялся чуть выше над вершинами деревьев.