“Cheris wasn’t the only one who objected to the remembrances,” Mikodez said. Suddenly all trace of humor left his voice. “Oh, I suppose the chocolate festivals and the New Year’s gift exchange are harmless enough. But the torture? All those lives cut up? It’s wasteful.”
- Я не лингвист, но... вам не приходило в голову, что если для некоторых вещей, которые мы делаем, нет слов в нашем языке, то это неправильно?
Люди одержимы оружием... - Он ненадолго сжал губы. - Но упускают главное. Все дело в том, чтобы выстоять против гекзархов вместе, а не перестрелять их всех. Это возможно.
- Деньги - куда лучшая защита, чем насилие. - Когда заканчиваются деньги, - мягко сказал Куджен, - подходит только насилие.
Бессмертие не превращает человека в чудовище. Оно просто показывает ему самому, каким чудовищем он и так уже является.
У нас есть поговорка: каждый генерал - это часы.
- Великая трудность с армией Кел, - сказал Джедао с неожиданной горечью, - заключается в том, что некому сказать мне, когда я ошибаюсь.
– Судя по ее словам, в Крепости зарождается демократия.
– Что зарождается?
Джедао вздохнул:
– Невразумительная экспериментальная форма правления, при которой граждане выбирают своих правителей и политику, голосуя за них.
Черис попыталась вообразить себе что-то в этом духе – и не смогла. Разве можно таким образом сформировать стабильный режим?
– Вы постоянно анализируете людей, верно?– Есть привычки и похуже.
Преимуществами тоже лучше не разбрасываться, иначе кто-то использует их против вас.
Если бы Микодезу кто-нибудь задал соответствующий вопрос, он бы ответил, что бессмертие похоже на секс: оно превращает разумных людей в идиотов.
- Второе: в чем, по-твоему, смысл игр? Для чего они нужны?
Ответ наверняка окажется ошибочным, но как ещё понять, что ему нужно?
- Для побед и поражений? Для имитации?
- От меня не ускользнуло, что твой первый ответ - ответ Кел, а второй - Нирай, - сказал Джедао. - Рахал сказал бы, что смысл игры - в правилах, Андан - в том, чтобы проводить время с людьми, и кто знает, какой ответ уполномочен был бы дать Видона.
- Ты Шуос, - продолжила Черис, - поэтому я предлагаю, что ты скажешь мне, каков ответ Шуос.
- Шуос считают, проговорил Джедао, - что суть игры заключается в моделировании поведения. Правила ограничивают некоторые виды поведения и вознаграждают другие. Конечно, люди жульничают, и у этого тоже есть последствия, потому что неявные правила и социальный контекст тоже важны. В мире игры бессмысленные карты, фишки и символы становятся ценными и значимыми. В некотором смысле вся календарная война - это игра между конкурирующими набора и правил, подпитываемая согласованностью наших убеждений. Чтобы выиграть календарную войну, ты должна понять, как работают игровые системы.
Она узнала на собственном опыте: не все хозяева достойны служения.
– Вы постоянно анализируете людей, верно?– Есть привычки и похуже.
Преимуществами тоже лучше не разбрасываться, иначе кто-то использует их против вас.
– Судя по ее словам, в Крепости зарождается демократия.
– Что зарождается?
Джедао вздохнул:
– Невразумительная экспериментальная форма правления, при которой граждане выбирают своих правителей и политику, голосуя за них.
Черис попыталась вообразить себе что-то в этом духе – и не смогла. Разве можно таким образом сформировать стабильный режим?
The hard part would be giving Jedao some sense of proportion. The man had a judgmental streak a planet wide.
If Kujen was going to spend eternity with someone, he might as well guarantee that that someone would be pleasant company.
Kujen happened to know that even monsters seek companionship. Or an audience, anyway.
The command center was everywhere awash with light, red and gold, gold and red. Sometimes Khiruev thought that the Kel had an institutionalized horror of dying in the dark, with not even a candle for your pyre.
Brezan wondered, very cynically, when Jedao had last known any form of human contact that didn’t involve killing people.
Jedao was evil, but that doesn’t mean he was automatically wrong.
Most people gave servitors less thought than the wallpaper. If they had wanted to slaughter humans in their sleep, they could have managed it forever ago. It spoke better of them than the humans.
Shuos Mikodez finished knitting his scarf. The first two people he offered it to were unable to hide their suspicion that it would come alive and strangle them. With modern fibers it was hard to tell.
People are already dying in this revolution of yours. Most of our systems would be under martial law if we weren’t, you know, always under martial law.