Составлялись безумные пари — обыкновенная форма, в которую выливается общественное возбуждение у американцев, — пример заразительный! — последнее время ему охотно начинают следовать в Европе. — глава 3
Поистине, неизмеримы глубины женского сердца! — глава 1
Стало так тихо, что, казалось, можно было услышать, как ползёт муравей, как плывёт маленькая плотичка, как порхает мотылёк, как перебирается с места на место червячок, как движется микроб… — глава 3
Брюхо промышленности живёт одним углём, ничего другого оно не принимает. Промышленность — животное «углеядное», и его надо хорошо кормить. — до начала XX века; глава 5
В конечном счёте полиция осталась такой, какой она была и какой она пребудет вовеки в нашем лучшем из миров, который не только не достиг совершенства, но и никогда его не достигнет.
Он был весьма богат, что, как известно, никому не вредит, даже в Соединённых Штатах.
Американец, в кармане которого не оказалось бы складного ножа, потерял бы право называться американцем!
Человек всегда неправ, когда ведёт себя неразумно.
— По правде говоря, тайна эта начинала мало-помалу надоедать людям науки, однако она продолжала возбуждать и даже пугать людей простых и неучёных, которые в силу одного из самых мудрых законов природы составляли, составляют и будут составлять громадное большинство человечества.
Как известно, люди ко всему привыкают. Человеческой натуре свойственно относиться все спокойнее и спокойнее к прошедшим горестям. Постепенно наступает забвение, ибо оно необходимо.
... успехи науки не должны обгонять совершенствования нравов. Надо идти путем постепенного развития, а не путем бурных переворотов. Словом, всему — свой срок!
В жизни бывают такие минуты, когда даже самое небольшое улучшение положения кажется неоценимым счастьем.
Бежать из "земной" тюрьмы и то довольно трудно, но бежать из подводной тюрьмы и вовсе, по-моему, немыслимо.
– Стало быть, господин Аронакс, – сказал он после короткого раздумья, – вы не догадываетесь, что должен делать человек, если он не может вырваться из тюрьмы? – Не догадываюсь, мой друг! – А очень просто! Он устраивается там по-хозяйски.
Книги – единственное, что связывает меня с землей. Свет перестал существовать для меня в тот день, когда «Наутилус» впервые погрузился в морские глубины. В тот день я в последний раз покупал книги, журналы, газеты. С того дня для меня человечество перестало мыслить, перестало творить.
Куда приятнее обосноваться внутри плавучей тюрьмы, чем оказаться вне ее стен!
Хотите вы или нет, но мы вернемся на север, то есть в страны, где живут порядочные люди.
Это собрание картин – последнее воспоминание о земле, которая для меня уже не существует. В моих глазах ваши современные живописцы – то же, что старинные мастера. Гений не имеет возраста.
Я верю в возможность создания подводных городов, построения подводных зданий, которые, как «Наутилус», каждое утро будут подниматься на поверхность океана, чтобы запастись свежим воздухом, городов свободных, городов независимых.
Чтобы действовать, нужно быть свободными, а мы сидели взаперти!
Лучше предположить самое худшее, - ответил инженер, - и оставить в запасе только приятные неожиданности.
Лучше предположить самое худшее, - ответил инженер, - и оставить в запасе только приятные неожиданности.
- Препятствия на то и существуют, чтобы их преодолевать, - с серьезным видом ответил Фергюссон. - Что же касается опасностей, то кто вообще гарантирован от них? В жизни опасности на каждом шагу. Может быть, опасно сесть за стол, надеть на голову шляпу... Чему быть, того не миновать; в будущем надо видеть настоящее, ведь будущее и есть более отдаленное настоящее.
Лучше предположить самое худшее, - ответил инженер, - и оставить в запасе только приятные неожиданности.
Но разве будущее — не что иное, как настоящее, обновляющееся изо дня в день?