Возьмите великих ученых или крупных критиков, и вы увидите, что за редчайшими исключениями все они прозрачны и не гнушаются тщательно разжевывать любую мысль.
Серьезно можно подходить и к собиранию
фантиков, были бы фантики рассортированы по темам, периодам,
стилям. Если решили не заходить раньше 1990 года, прекрасно;
лишь бы с 1990-го и дальше было собрано все, что возможно.
Конечно, останется некоторая разница между вашей коллекцией
и Лувром, но хорошая коллекция фантиков лучше, чем плохая кар-
тинная галерея. То же относится и к диплому.
1) Тема должна соответствовать склонностям конкретного студента (то есть соответствовать темам экзаменов, прочитанным книгам, а также политической, идейной, духовной культуре выпускника)
2) Основные тексты должны быть достижимы (то есть физически доступны для конкретного студента)
3) Основные тексты должны быть постижимы (то есть интеллектуально посильны для конкретного студенты)
4) Избранная методология должна реально соответствовать возможностям конкретного студента
Сколько времени отвести на диплом?
Скажу сразу: не больше трех лет, не меньше шести месяцев.
Не больше трех лет — потому что если за это время вы не осилили тему и не собрали материал, значит, одно из трех:
1) взята тема не по силам;
2) вас обуревает тяга к совершенству, и вы будете трудиться над дипломом двадцать лет, желая вместить в него все. Но умелый
ученый должен намечать себе рамки, пусть даже скромные, и выстраивать нечто завершенное внутри них;
3) у вас дипломный невроз. Вы то беретесь, то оставляете, страдаете от чувства неудачи, разбрасываетесь, загораживаетесь дипломом от всех на свете проблем. Так вы не защититесь никогда.
Не менее шести месяцев — потому что даже чтоб породить подобие грамотной журнальной статьи, страниц на шестьдесят,
пока вы изучите материал, составите приличную библиографию, кончите делать конспекты и напишете текст, шесть месяцев про-
несутся — не заметите. Разумеется, более опытному ученому на такую статью столько времени не надо; но у него за плечами десятилетия чтений, у него накоплены выписки, конспекты, карточки, а дипломник начинает почти с нуля.Говоря «три года» или «шесть месяцев», я не имею, разумеется, в виду время самого писания, написать можно и за месяц и за пару
недель, в зависимости от метода, который употреблялся при подготовке. Я имею в виду весь период от первой наметки идеи диплома
до депонирования переплетенного текста в деканат. Соответственно выпускник может работать над текстом, скажем, год, но использовать при этом те чтения и те идеи, которые, не зная еще точно для какой цели, он копил два предшествовавших курса.
Надеюсь, вы не ждёте от меня советов ни что вам писать в дипломе, ни как вам строить вашу жизнь.
Завершим эту работу двумя главными выводами: 1) писать диплом надо с удовольствием и 2) диплом как свиная туша — не дает отходов.
Подчёркивания обогащают книгу. Они являются знаками вашей заинтересованности. Они позволяют вернуться к книге даже много времени спустя и мигом отыскать то место, которое вас заинтересовало.
Диплом может пригодиться вам и через десять и через двадцать и через тридцать лет. Потому что первая любовь, она не ржавеет, как вы знаете.
Назначение высококачественного окончательного введения - сообщить оппоненту столько, чтобы он удовлетворился и не стал читать сам диплом...
Довольно часто выбор темы навязывается студенту научным руководителем. Старайтесь отбиться.
Не так важна тема работы, как опыт ее создания.
Если вы тихо скажете что-то эпохальное, эффект будет громовый.
Часто мы не настолько талантливы, чтоб уметь перенимать полезное от тех, кто бездарнее нас.
Принято думать, что любой человек что-то там понимает по-английски и по-французски, в меньшей степени по-немецки, что итальянцы читают по-испански и по-португальски, хоть это в общем-то иллюзия, и что русского и шведского не знает никто.
Единственное, чего нельзя делать, это цитировать из вторых рук, притворяясь, будто вы исследовали оригинал. Научная совесть против этого бунтует. Да и помимо совести, подумайте, какой пассаж, если вас вдруг спросят, как это вам удалось прочесть такую-то рукопись, которая (что широко известно) сгорела в 1944 году!
Я уверен, что даже на тему «Некоторые тенденции изменения фасона купальных костюмов на пляжах Канарских и Балеарских островов в золотой сезон за последние годы» умеючи можно отыскать спонсора, который даст вам грант и финансирует вашу командировку для сбора экспериментальных данных. Но это умеючи.
Если книга ваша личная и она не антикварная, размечайте без колебаний. Не верьте тем, кто требует уважительного отношения к книге. Уважительное отношение к книге выражается в черкании на ней. Если вы потом захотите перепродать ее букинисту, все равно он даст такую жалкую цену, что нет смысла утаивать следы вашего с ней обращения.
Помните, что сплошь и рядом по закону нам что-то причитается, а мы не получаем, потому что не попросили.
Серьезно можно подходить и к собиранию фантиков, были бы фантики рассортированы по темам, периодам, стилям... Конечно, останется некоторая разница между вашей коллекцией и Лувром, но хорошая коллекция фантиков лучше, чем плохая картинная галерея.
Будьте скромны и осторожны до тех пор, пока не настанет час открыть рот. Но открыв его, говорите уверенно и гордо.
Произведение искусства, таким образом, — это завершенная и закрытая форма, уникальная как организованное органическое целое, но в то же время — открытый продукт, поскольку он может быть подвергнут бесчисленному числу различных интерпретаций, не посягающих на его неизменную самотождественность. Поэтому любое восприятие…
... произведение совершенно, если оно соответствует существующему в сознании художника представлению о нём. (согласно св. Фоме)
Эстетическое видение — это не некая мгновенная интуиция, а размышление о вещи.
Это происходит с нами, когда мы замечаем, что много лет с удовольствием слушаем какой-либо музыкальный отрывок; наступает момент, когда он еще кажется нам красивым, но лишь потому, что мы привыкли считать его таким, тогда как на самом деле то, чем мы теперь наслаждаемся, слушая этот отрывок, является воспоминанием о когда-то пережитых чувствах; в действительности мы больше ничего не чувствуем, и наше восприятие, уже ничем не оживляемое, больше не влечет наше воображение и ум к поиску новых оттенков понимания. На какое-то время форма оказывается для нас исчерпанной. Нередко приходится освежать наше восприятие, налагая на него долгое воздержание. Вернувшись к этому отрывку спустя долгое время, мы вновь обретаем свежесть чувств и замираем в восторге перед его очарованием, однако дело не только в том, что мы отвыкли от воздействия уже известных нам акустических стимулов, организованных определенным образом: в большинстве случаев за это время мы сами стали более зрелыми, наша память обогатилась, углубилась культура; этого достаточно, чтобы изначальная форма отрывка смогла разбудить те зоны нашего ума и чувств, которых прежде просто не было и которые теперь узнают себя в первоначальном стимуле и вызываются им. Но иногда случается так, что никакое воздержание больше не может вернуть нам былые восторг и наслаждение, и форма умирает для нас окончательно.
...на самом деле современная культура — это культура «авангардов». Как складывается такая ситуация? Дело в том, что больше не существует различия между отвергаемой традицией и авангардом, утверждающим новый порядок; на самом деле всякий авангард отрицает другой авангард, современность которого мешает ему стать уже традицией по отношению к тому авангарду, который его отрицает. Отсюда возникает подозрение, что из действенного акта праавангарда рождается авангардная манера и сегодня создавать авангардные вещи — единственный способ войти в традицию.