«Вдохновенная проповедь бесчеловечности». «Удивительная способность видеть то, чего нет». Такими словами встретила эту книгу латиноамериканская критика. Чилийский писатель Хосе-Мария Виллагра еще довольно молод и, наверное, заслуживает не только лестных слов, но, так или иначе, «Антарктида» — повесть, которая заставила о нем говорить.
«Антарктида» — классическая утопия. И, как всякая утопия, она кошмарна. Люди умирают от счастья! Что может быть безнадежнее? Рай, в сущности, это тоже конец света. Во всяком случае — рай на земле. Это мир, где нет зла, а значит — и нет добра. И где любовь неотличима от зверства. Впрочем, так ли уж фантастично все это? Несмотря на футурологическую направленность, основная идея этой повести продолжает тему, которой, по сути, посвящена вся мировая культура: все вокруг не то, чем кажется. Все вокруг только кажется нам. И к реальному миру сказанное относится в куда большей степени, чем к вымышленному. Герои этой книги задаются вопросом, который сводит с ума людей со времен Платона и Аристотеля. Почему жизнь только кажется нам? С этого вопроса и начинается бегство от нереальности бытия.
Все не то, чем кажется.
Эта мысль постоянно повторяется по ходу книги и сопровождается множеством примеров так, что под конец становится невозможным не сомневаться в написанном. Автор, обитающий на другой половине земного шара, ставит все вверх ногами. Всё субъективно, и тот, кто описывался идеалом красоты, в глазах другого персонажа оказывается отталкивающим. Смерть – высшая степень счастья, люди умирают от любви, а наручники делают человека свободнее. Черное становится белым, женщины превращаются в мужчин, любовь трансформируется в ненависть, а небо вдруг оказывается под ногами. Или наоборот, это ведь с какой стороны посмотреть. И одно без другого невозможно и неполно. Как инь и ян, как дух и материя, как тело и душа, как разум и инстинкт. Насколько бы противоположны они ни были, они дополняют друг друга, они не существуют друг без друга.
Впрочем, и сами герои тоже сомневаются в своей однозначной принадлежности и задаются бесконечным множеством вопросов. Тот ли я, кем себя считаю? Не заблуждаюсь ли я? Какие критерии могут быть у принадлежности к черному или белому? Кто их определяет? И что значит быть таким? И что значит «быть»?
Каждая часть повести посвящена определенному периоду времени и конкретным людям, а в конце все части складываются в общую картину того, как теперь уже бывшие люди дошли до жизни такой. На выходе получается псевдофилософская сказка-утопия, плавно переходящая в антиутопию. Хотя эта сказка, как и все сказки мира, прежде всего, о любви.
Все не то, чем кажется.
Эта мысль постоянно повторяется по ходу книги и сопровождается множеством примеров так, что под конец становится невозможным не сомневаться в написанном. Автор, обитающий на другой половине земного шара, ставит все вверх ногами. Всё субъективно, и тот, кто описывался идеалом красоты, в глазах другого персонажа оказывается отталкивающим. Смерть – высшая степень счастья, люди умирают от любви, а наручники делают человека свободнее. Черное становится белым, женщины превращаются в мужчин, любовь трансформируется в ненависть, а небо вдруг оказывается под ногами. Или наоборот, это ведь с какой стороны посмотреть. И одно без другого невозможно и неполно. Как инь и ян, как дух и материя, как тело и душа, как разум и инстинкт. Насколько бы противоположны они ни были, они дополняют друг друга, они не существуют друг без друга.
Впрочем, и сами герои тоже сомневаются в своей однозначной принадлежности и задаются бесконечным множеством вопросов. Тот ли я, кем себя считаю? Не заблуждаюсь ли я? Какие критерии могут быть у принадлежности к черному или белому? Кто их определяет? И что значит быть таким? И что значит «быть»?
Каждая часть повести посвящена определенному периоду времени и конкретным людям, а в конце все части складываются в общую картину того, как теперь уже бывшие люди дошли до жизни такой. На выходе получается псевдофилософская сказка-утопия, плавно переходящая в антиутопию. Хотя эта сказка, как и все сказки мира, прежде всего, о любви.
— Если книги не приносят счастья, то почему мы, люди, умираем от них? — прошептал Ванглен, жадно прижимая цветок к лицу.
— А почему ты думаешь, что мы — люди?
Я чувствовал, что эти мысли явно не были моими. Они проникали извне в мою разбитую голову и прорастали в ней, как пережившие долгую засуху зерна. Они пускали корни, переплетались с чувствами, распускались, словно цветы.
Открытый взгляд — это неприлично. Ведь его можно читать.
Взглянув ей в глаза, он точно вылез из норы своих мыслей в ее бескрайнюю степь, а она вдруг поняла, что все ее бесконечное небо — лишь крошечная часть великого лабиринта его мироздания. Их миры встретились.
Словно у этого человека было полно неконтролируемых мыслей, тайных желаний, скрытых чувств, снов и мечтаний, и все они, друг за другом, бесконечной чередой проступали на его лице, словно пятна света и тени....Но вскоре он понял, что дело не только в тенях и свете. Сквозь это лицо словно проступали другие лица. Самые разные и противоречивые мысли и чувства скользили по этому жуткому лицу, никогда не исчезая совсем и оставляя свой след в его чертах.