Сладкая жизнь

Я в неописуемом восторге от книги! Во-первых, я соскучилась по Ерисановой, которой, кстати, многие слова не давались с первого раза (меня забавляли паузы, где чтец вдыхала и потом выпаливала реально сложно выговариваемое слово). Во-вторых, я соскучилась по путешествиям, все хочу прочитать книгу о путешествиях, да игры не в ту степь ведут. В-третьих, я не ожидала, что мне так сильно понравятся кулинарные и книжные рецензии. Мне вообще безумно понравился автор, его манера изложения, его взгляд на вещи. Я не говорю, что все полностью с ним разделяю и согласна, нет, мне было именно интересно посмотреть со стороны. Хотя его разбор Лема и Толстого, возможно, меня притянули схожестью взглядов. Но больше всего еда! Мы как раз с подругами в начале года организовали «Клуб любителей вкусно поесть» и планируем вчетвером уехать «поесть» заграницу, так что книга подвернулась в самый удачный момент, а мой виш-лист мгновенно пополнился другими книгами автора.

Генис достался мне по остаточному принципу. Нужно было выбрать что-то про Сингапур, остальные тексты выглядели ещё менее привлекательно(или более подозрительно), и я махнула рукой. Лучше уж Генис, во всяком случае в паре с Вайлем он мне очень нравился. Правда, Вайль без Гениса не понравился совсем. Так что риск был.
К счастью, книга оказалась не просто хорошей, но приятной и симпатичной. Мне близок гедонизм Гениса, я тоже уже накушалась российской мрачности и тяжеловесности по самое не могу, и мне приятно читать о том, что я люблю: культуре, путешествиях и кулинарии.
Генис пишет легко о сложном и о лёгком. Выглядит это так: разговор заходит о пустяках, цепляясь за какой-нибудь предмет (да вот, хотя бы обычный молоток) или явление, автор шутит, ненавязчиво демонстрирует эрудицию, вспоминает байки из жизни, бац - и как-то совершенно незаметно речь уже идёт о высоких материях: месте человека в мире, подмене реального мира виртуальным, кризисе современного искусства. Такое "уравнивание" высокого и низкого совершенно не раздражает, потому что сама жизнь устроена так же, она постоянно мешает жанры, создавая салаты на любой вкус.
Мне очень близка и одна из любимых, повторяющихся мыслей Гениса: для того, чтобы что-то стало твоим, нужно его "присвоить", "переварить", сделать фактом своей жизни. Для этого нужны и сильные эмоциональные переживания, и интеллектуальная работа. Всё, о чём пишет автор, им осмысленно и прочувствовано, и это очень заметно. В текстах и текстиках, этаких почеркушках, нет длиннот и пустот, всё логично и компактно. И ещё: в мире Гениса очень чёткие координаты. В нём легко жить, потому что несмотря на большое количество открытых вопросов, основной вектор неизменен. Нет сомнений в том, что хорошо, а что не очень. И мои координаты с авторскими практически совпадают.

Прочитано в рамках игры "Вокруг света с литературным героем"

Метод индукции

Александр Генис решил тяжёлую проблему жизневосприятия так: всё имеет значение, всё поддаётся обобщению, всё переваривается культурой.

Позиция эта гедонистична, а для эссеистики гедонизм опасен - велик соблазн пересказать всё пословно, не забыв имён дальних знакомых знаменитостей и хороших отелей. Но Генису всё это можно простить. Он гедонист мыслящий и порой даже мучающийся, а значит склонный к отбору, но главное - к полёту.

Он честно опишет вам своё пребывание в Японии от аэропорта до пресловутой Фудзи, но - сначала подспудно, а потом эффектной финальной темой - скажет что-то новое о природе изоляции, о понятиях чужое-своё, о забытости собственных авторитетов и тяге к авторитетам, которые не пытались навязаться нам в детстве.

И это та самая индукция, которая позволяла Шерлоку Холмсу по пятну на ковре восстанавливать картину убийства (хоть он и путался в терминологии и говорил об обратном процессе с другой приставкой). Эта самая индукция помогает Генису из дневниковых - никому постороннему не нужных - впечатлений выстраивать какие-то знания о мире, интересные каждому из нас - запутавшихся и сбитых с толку людей современной цивилизации.

Генис знает, что он не бог весть какой философ, но всё-таки называть свою отнюдь не пустую книгу в честь феллиневской панорамы пустых людей и пустых событий - излишняя, непонятная мне скромность.

"Сладкая жизнь" Александра Гениса не покажется вам приторной. И это больше, чем просто хороший вкус.

Приятная, искрящаяся остроумием книга, но, увы - только местами. Там, где Генис пишет о путешествиях и - особенно - гастрономии, ему нет равных, но там, где пишет как бы обо всем - то получается как бы и ни о чем. Во всяком случае, лично мне было ужасно трудно в таких очерках уследить за порхающей мыслью автора.
Но ради гастрономически-путевых впечатлений я готова простить ему многое.

"Первый раз попав в Италию, я, уже попробовав всего, что только можно, под конец забрел в тратторию возле моря. Меня увлекли крохотные осьминоги, плававшие в маринаде из оливкового масла и уксуса. Набрав тарелку, но не успев откусить, я, на свою беду, вспомнил Хэмингуэя. В Италии его герои часто пили напитки с экзотическими названиями "Стрега" и "Самбука". Не догадываясь, что это - ликеры, я заказал их хозяину. Почернев лицом, он схватил себя обеими руками за горло, что не помешало ему громко заорать: "Vino bianco, stupido!" Я понял его без словаря, но исправиться не успел. Бросив фартук на пол, хозяин выбежал из своего заведения. Надеюсь, не топиться, хотя больше я его не видел".

Между двумя школами не такая большая разница. И те, и другие не ждут светлого будущего, не говоря уже о настоящем. Но стоики идут к концу сжав зубы, эпикурейцы хватают ими всё, что попадается по дороге.

Господин Генис, надо отдать ему должное, не только пробует встречающееся ему на зубок, но и успевает подхлестнуть острым языком. Зато всегда беззлобно: чем, стеная, искать несовершенства мира, не лучше ли ему удивиться – а потом восхититься? Вот древние города Марокко, мир в миниатюре, жители которого могут никогда не выйти за ворота – всё, что надобно, есть под боком: рынок, мечеть, школа, баня, фонтан с питьевой водой. Очнись бы какой-нибудь Сократ в нашем веке, предполагает автор, именно здесь увидел бы он родную стихию, а не в равнодушных и расползшихся европейских городах. Или Индия, где бедность переходит черту, доступную нашему пониманию, и одновременно же наполняет жизнь смыслом, превращая её в стихийную и священную пляску. Или Юг Соединённых Штатов, где по маленькому городскому кладбищу можно прочесть историю людей особого склада, первопроходцев, лучше всего умевших бороться: с хаосом природы и упорядоченностью государства, друг с другом и с самими собой.

И ещё много о городах и странах, кулинарии и литературе, мелочах жизни. Одно близко, другое скучно, с третьим не согласен, четвёртым восторгаешься – в случае столь пестрого сборника это неизбежно. Может показаться – разговор ни о чём, но разве не из такой чепухи вылавливаешь золотые песчинки новых мыслей? А ещё мне, честно говоря, симпатичен Эпикур.