Афинские убийства, или Пещера идей

О словах и образах...

«Это очень распространенное верование в некоторых далеких от Греции местах», – сказал он. – Согласно ему, все, что мы делаем и говорим, – это слова, написанные на ином языке на гигантском папирусе. И есть Некто, кто в этот момент читает этот папирус и расшифровывает наши действия и мысли, находя скрытые ключи в тексте нашей жизни. Этого Некто называют Переводчиком… Верующие в Него думают, что наша жизнь имеет конечный смысл, непостижимый для нас самих, но открывающийся Переводчику по мере того, как он читает нас. В конце концов текст завершится, и мы умрем, зная не больше, чем теперь. Но Переводчик, прочитавший нас, наконец узнает о конечной цели нашего бытия.

Выбрав для чтения ничем не примечательный исторический детектив, которых после ошеломительного успеха опусов Дэна Брауна расплодилось немерено, я и подумать не могла, какой в мои руки свалится шедевр! Да-да, в самом прямом смысле! Невзрачная тощенькая книжечка не получившего признания русской аудитории автора, оказалась непростым, заставляющим не только думать, но и открывающим подлинные глубины в искусстве владения словом и в понимании человеческой психологии текстом.

Но все по порядку. В романе имеются две разные истории, с каждой новой главой сплетающиеся все теснее. Первая – это древнегреческий детектив о расследовании убийства юноши Трамаха в Афинах после Пелопоннесских войн. Предполагают, что юношу растерзали волки, но Диагор, его учитель по Платоновской Академии в это не верит и просит Гераклеса Понтора - "разгадывателя загадок" расследовать это убийство. По ходу расследования число зверски убитых эфебов из Академии множится. Следствие приводит Диагора и Гераклеса в самые разные места Афин, от тайных культовых богослужений до симпосиона с участием Платона. Там они встречаются с Крантором, бывшим когда-то соучеником Гераклеса по Академии, но покинувшего Афины и много путешествовавшего. В противовес платоновской теории идей, он убежден, что не существует единой истины: у всех людей истина своя. А за ней – раскрываешь глаза… и видишь лишь черноту хаоса.

Вторая история содержится в сносках переводчика, который переводит древнегреческий текст под названием «Афинские убийства» с оригинального папируса и чью историю мы узнаем через все более тревожные сноски. Этот переводчик, так и оставшийся для нас безымянным, почти сразу сообщит читателю, что в этом тексте используется литературный прием, именуемый «эйдезис». Он заключается в "повторении определенных метафор или слов, выделив которые человек получает идею или образ не связанную с основной темой". Вскоре Переводчик обнаруживает, что «эйдетическим» секретом в «Афинских убийствах» являются Двенадцать подвигов Геракла, по одному на каждую из двенадцати глав романа. В процессе работы Переводчик замечает несомненную связь событий книги и своей собственной жизни. Он буквально становится участником событий, его скульптура обнаруживается в мастерской скульптора, к нему обращаются герои книги и это начинает сводить его с ума, как это уже случилось с переводчиком Монталом, работавшего над этим текстом ранее. Само имя Монтал (устанавливать, монтировать) тоже есть игра слов, которая обозначает связь между текстом и Переводчиком.

В конце концов основной текст и примечания Переводчика сливаются воедино и последняя глава, и последний его комментарий вкупе с эпилогом раскроют нам все тайны. И даже тогда только нам самим решать, что все это значит (см. эпиграф). Как говорит один из героев романа:

Писательство – странная вещь, друг мой. По-моему, это самое странное и ужасное из человеческих занятий. – И, снова скупо улыбнувшись, добавил: – На втором месте стоит чтение.

Сам же роман Хосе Карлоса Самосы понимается западными критиками как «металитература», этакий аналог русской матрешки, текст в тексте с размыванием границ между автором и его героями, реальностью и вымыслом.

И, как неизвестный пока греческий автор рассыпает по тексту отсылки к древнегреческим мифам, так и сам автор со своим героем Гераклесом лихо отсылает нас к Эркюлю Пуаро Агаты Кристи. Гераклес Понтор такой же толстенький любитель покушать, как Пуаро, правда усы, столь неподходящие для древнегреческих реалий, автор заменил седой бородкой. А для читателя сия подсказка означает, как минимум, что тайна будет раскрыта и убийца не уйдет от наказания.

И конечно, Гераклес найдет ключ к тайне убийства, а переводчик найдет ключ к этой истории. Раскрытие убийств эфебов заставит Гераклеса с его твердым убеждением, что истину всегда можно доказать и Диагора с его приверженностью к платоновской теории идей, противопоставить свои убеждения воззрениям Крантора с его «Ликайоном» и дикими обрядами, вскрывающими в человеке его звериное начало.
И этот конфликт и станет тем замком, который замкнет друг с другом обе эти истории. Что и приведет к удивительно логичной и правильной развязке, не оставляя никаких сомнений в перспективах развития человечества и в мастерстве автора. Читайте!

"ОТКРЫТАЯ КНИГА" 52 ТУР.

Испано-кубинский писатель в своем детективе любопытным и оригинальным методом раскрывает теорию Платона о мире идей. Даже не просто раскрывает, спорит с ней, пытается через несколько миллениумов чуть ли не новые диалоги открыть )
Первый раз читала эйдетический детектив. Это, как шкатулка с множеством сюрпризов и потайных отделов. Два параллельно развивающихся сюжета.
В одном показана Греция времен Платона. Разгул демократии, рабства, странных религиозных культов и философских диспутов. В окрестностях Афин, накануне Ленейских празднеств, найден растерзанный труп юного эфеба Трамаха, ученика Академии.
Гераклес Понтор, он же – Разгадыватель загадок, волей судьбы пытается разобраться в тайне последних дней убитого юноши. Он ироничен, логичен, проницателен и неравнодушен к смоквам (инжиру). Имя главного героя и структура этой части сюжета отсылает нас прямо к подвигам Геракла.
В другой линии сюжета, которая нам открывается в сносках и авторских пояснениях, переводчик древнегреческого текста проводит свое расследование. Поначалу он увлеченно ищет эйдетические образы, щедрой рукой разбросанные по папирусу и наслаждается разнообразными филологическими финтифлюшками. А затем все выходит из-под контроля и ставки повышаются. Тема с Переводчиком одна из центральных, она встречается в обеих линиях повествования. Автор любит общаться напрямую с теми, кто видит его текст. Только не всему верьте, подвохов там почти столько же сколько и филофинтифлюшек )
Я ни разу не филолог и если меня лицом не ткнуть в какой-нибудь хитровымудренный литературный прием, то могу и не заметить изощрения и уловки автора. Именно на таких, как я, рассчитана манера Хосе Карлоса Сомосы. Он не просто вашу физиономию в свои задумки погружает, но и не стесняется лишний раз пальцем показать – вот тут собака порылась! Это вот опять та самая штука, про которую я тебе, читатель непросвещенный, уже сто раз говорил! И если на первых порах пояснения автора воспринимаешь с благодарностью, то на десятой попытке уже чуть ли не вслух ему отвечаешь – да поняла я, не надо кричать и капслоком меня забрасывать с восклицательными знаками ) Но автор неутомим, а повторение – мать учения.
В общем и целом – древнегреческие трагедии детективного плана удались на отлично. Через некоторое время вы себя обнаружите в пещере, под грудой образов и идей. В некоторых абзацах даже может появиться еле уловимое ощущение, что вам в горло кувшин вина из концентрированной Илиады влили. Сидишь слегка нетрезвая и довольная, не дожидаясь подсказок писателя тычешь пальцем в знакомую уже финтифлюшку - *эйдетический прием, я тебя узнала!*)) Попутно наслаждаешься размышлизмами, философскими заморочками платоновских времен, детективной канвой и очередными догадками. В самом финале можно добавить для пущего эффекта еще бокальчик-другой киона и отправиться на поиски истины, идеи, ключа или чего душе угодно. Или плюнуть на все и просто жить.

Есть ли на стене пещеры тень самой пещеры?

Что ж, эта книга должна наталкивать любого человека на одну и ту же мысль. Со мной вышел просчёт. Можно ли человека, сидящего в яблоневом саду натолкнуть на идею яблока? Можно ли человека, плывущего по морю, натолкнуть на идею воды? Как можно натолкнуть меня на идею, которая много лет и без того является моей религией?

Что ж, я предлагаю вам не читать мою рецензию, если вы не читали книги. И ничью иную. Потому что лишь прикоснувшись в чужом разуме к тени идеи, вы не испытаете того чувства подъёма, интриги, когда на страницах книги будете её постигать. Но если вы не хотите читать или же идея не постучалась в двери вашего разума, за мной! Спуск, круг за кругом, круг за кругом...

Абзац, который я написала вчера, когда книга ещё не была дочитана:
ОМГ! ОМГ! ОМГ! Так как это не одна книга, а несколько, то стоило бы наградить пятёркой каждую. Штук пять пятёрок этой книге. Конечно, тут видно влияние "Фламандской доски" (вряд ли кто-то из испаноязычных авторов способен далеко уйти от её накрывающей тени) и, чёрт побери, это прекрасно!

Сейчас могу добавить к явной "Фламандской доске" и "Бесконечную историю", и Эркюля Пуаро. Итак, книг под обложкой три. И хотя сейчас я не испытываю того бешеного восторга, как вчера, всё равно готова дать пятёрку всем трём, как и обещала. Почему не испытываю восторга? Наверное, потому, что рано догадалась о концовке всех трёх. Нельзя тому, кто сидит в яблоневом саду, долго думать над загадкой, если её разгадкой является слово "яблоко". Итак, первая книга - она греческий текст про убийства трёх эфебов из платоновской Академии. Один из менторов Академии Диагор обращается к Разгадывателю загадок Гераклииту, чтобы вместе распутать это дело. Вторая история - это история Переводчика, который оставляет комментарии под текстом, находя всё больше тайных знаков, оставленных автором читателю. Постепенно Переводчик начинает замечать, как персонажи словно ломают четвёртую стену, обращаясь к нему. А в его собственной реальности его похищает некий таинственный незнакомец, заставляя его продолжать переводить. Третья история - это история эйдетических образов, то есть некого зашифрованного сообщения, которое существует только для читателя, но не для персонажей книги. Хотя один из персонажей способен чувствовать присутствие эйдезиса, а другой даже самолично создавать эйдетические образы (если вы не поняли, то искалеченная птичка - это Понсика и текст зарифмован).

Итак, в чём же идея и в чём моя религия, которая представляет собой полотно авраамистических религий, все которые ведут к тем или иным идеям платонизма, основательно смешанного с гностицизмом? Я верю в то, что мы живём не в реальной, а в фикшиональной вселенной. Потому линия Переводчика мне была ясна практически с половины текста, особенно когда я обратила внимание на греческие имена его окружения и на то, как мало описана лампа, которая поставлена в темнице, где он заключён. Так как, благодаря замечаниям переводчика, ты сам погружаешься в поиск эйдезиса, ты невольно читаешь крайне внимательно, а потому я сразу и поняла и кто пленил Переводчика, и зачем, а также кто Автор текста. И потому, зная главный Вотэтоповорот, уже не испытывала трепещущего, как птичка в груди, возбуждения от того, что в этом сломанном здании классического построения истории может возникнуть новая, неожиданная комната.

Наверное, самым блестящим для меня стал эйдезис - выдуманное литературное положение. Всё время я вспоминала засмотренный мною до дыр в тех местах, которые не стоит называть, "Контракт рисовальщика" Гринуэя, где вместе с героями существует обнажённых Дух Садов. Да, иногда мальчишка может увидеть существо из иного слоя реальности, а сам Дух - лишь желание Гринуэя ввести в полотно фильма обнажённое тело (постепенно нагота персонажей с сексуальными девиациями станет настолько необходимой составляющей творчества Гринуэя, что кое-кто из наших политиков (не будем показывать пальцем) назовет его порнографом), но это и постоянное подчёркивание для зрителя - "не забывай, это художественный мир". Впрочем, следует признать, что Сомоса совсем иначе развил эту идею многослойной реальности и, сказать по чести, он придал этой идее смысл. Теперь надреальные символы, которые не являются частью нашего опыта, но и не достигают степени иного мира, стали интересней, так как стали нести в себе смысловую нагрузку.

Я листаю рецензии. Нет, Сомосе не удалось написать книгу, наталкивающую на одну и ту же идею. Разве вы не поняли, что Автор, который для нашей вселенной тоже всего лишь вымышленный персонаж, это и сам Сомоса, который точно так же пишет книгу с пятью слоями? И мы, читая книгу, не можем осознать, что мы сами - тоже только часть чужого вымысла. Сомоса - часть нашей реальности, но никто не говорил, что наша реальность конечна. Да, возможно, со свободной волей, а потому нас можно сравнить с персонажами компьютерной игры с большим количеством AI, но за экраном всё равно будет кто-то иной, не мы.

Каждая книга приходит тогда, когда ей приходит время. Эта пришла сейчас, когда я задумала написать модокументари (или реальное документари) о том, что Шерлок Холмс - это персонаж, который вышел из своей придуманной среды и в расстоянии тоньше, чем толщина нитки, находится от нашей вселенной. Может ли персонаж услышать наше к нему обращение? Может ли персонаж, если осознает свою вымышленность, постучаться во врата вселенной повыше, которая всё равно остаётся вымышленной только для тех, кто ещё выше, и, возможно, этой цепи нет конца? Или кто-то сейчас вывел меня на экран и зовёт родных полюбоваться той рецензией, которую я строчу - "Смотри, Доки-Доки в их вселенной, она осознаёт вымышленность своего мира!". Рассматривает наваленные вокруг меня горы книг по истории, магии, детективов и детских, оценивает как красиво они раскрывают мой образ, а также смотрит на значки над моей головой, не виденные мне, но которые помогают легко считывать параметры каждого персонажа...

"Афинские убийства" - это хороший детектив, это блестящее развитие идеи... Зачем оно? Возможно, только для тебя, читатель, чтобы ты прочёл мои слова и усомнился в моём существовании, посчитал бы, что слова этой рецензии обращаются конкретно к тебе, только к тебе.

Неожиданно, очень увлекательный детектив.
В котором слова являются героями книги. Такая аллюзия на миф о пещере Платона. На мой взгляд, удачная.
Книга в которой герои основного сюжета играют с "переводчиком" и его знакомыми в примечаниях и завлекают в свою игру меня, читателя. А переводчик, который перевел эту книгу с испанского, тоже внёс свою лепту. (Например, внезапно в тексте герой - древний грек выходит "в сени" (Вот потеха!) Но самое занимательное, что эта ошибка вызывает добрый смех, а не негодование.
Есть у меня и несколько претензий к Древней Греции Сомосы. Во-первых, Ясинтра вовсе не гетера, как её называют, а скорее диктериада (проститутка), во-вторых, некоторые моральные установки, словечки героев древних греков слишком современны. Ну, да ладно.
Стиль первой главы несколько странноват, пугает своей тяжеловесностью, пока Переводчик не объясняет её причины, после чего читатель вовлекается в игру: искать черную кошку в тёмной комнате.
Много диалогов, споров, которые несмотря на серьёзность тем, не кажутся тяжеловесными. Часто что-то серьёзное, вдруг переводится на совсем мелкое, смешное. Да, один шаг)
Древне-греческая часть построена на противопоставлении: разума Гераклеса и чувств, идей Диагора, которое потом расширяется.
И этот тон игры, всеми со всеми, когда за словами, прячутся другие слова и новые образы, когда читатель вместе с героями ищет ключи, занимают и отвлекают читателя от его собственной жизни.

Жизнь - никакая не теория. Чтобы жить, достаточно быть живым

До шедевра, обещанного издателями, конечно, далеко, но вещь занимательная.

В Афинах находят труп мальчика, растерзанного волками. Два товарища Гераклит - Разгадыватель Загадок и Диагор - философ Платоновской Академии замечают некоторые странности и решают предпринять собственное расследование. Параллельно в наши дни хронику их расследования, записанную анонимным греческим автором, переводит Некто.

Судьбы Гераклита и Переводчика переплетаются всё теснее, они оба по своему оказываются в Пещере Идей, пытаясь постигнуть Истину.

Авторский стиль несколько нервирует. Наличие эйдезиса, когда каждая глава произведения подчинена некоей идее, намёку (в данном случае, 12 глав - 12 подвигов Геракла), напрягает. Зато религиозный мотив очень к месту. Совершенно случайно узнала, что Хосе Карлос Самоса вообще-то врач-психиатр, тогда неудивительно достоверность описываемых случаев религиозного помешательства, когда одержимый верой человек совершает поступки ужасные, невыносимые, противные человеческой природе.