Что ж, Игра продолжается. Одна партия закончена, повернута к другому Игроку доска, заново расставлены фигуры, снова включен яркий свет, запущены старые часы… к барьеру, уважаемые господа! Начинается новый раунд!
Уходя из дома, не захлопывай за собой дверь: возможно, тебе еще придется сюда вернуться.
— Скажи, Лоран, ты веришь в судьбу? — спросил он после нескольких минут томительной тишины.
Господин да Миро осторожно пожал плечами.
— Не знаю, сир. Если честно, не знаком с этой загадочной леди. Но верю, что все, что происходит вокруг, так или иначе нужно Аллару. Даже наши ошибки и поражения. Вернее, ОСОБЕННО наши ошибки и поражения.
— Почему?
— Потому что... они дают нам возможность стать сильнее, мудрее и выше, чем до того, как с нами случилась неприятность. Они позволяют нам познать что-то новое. Увидеть лучшее. Понять, для чего мы живем и правильно ли делаем свое дело.
— На самом деле у человека трудная участь, — неожиданно сказал священник, как-то по-особенному на меня посмотрев. — Он стремится к небу, но не может оторваться от земли. Желает взлететь, но повисшие на ногах оковы не пускают. Его душа бьется в темнице разума, однако далеко не всегда получает свободу.
— ... вот скажи, Бер, что ты думаешь насчет... ну-ка убрал ложку ото рта!
— Прости, я задумался.
— Так вот, что ты думаешь... я сказала: убрал ложку!!
— Прости. Я снова задумался.
— Бер!! Ты его съел!!!
— Э... ну... я случайно.
— ОПЯТЬ?!!
— Ну да. Он же вкусный...
— Совершенство кроется в гармонии, Ваше Величество. Пусть стальной гвоздь не сгибается под тяжестью обрушившегося на него молота, но он не может понять, что такое хрупкость горного цветка. И он никогда не узнает, как прекрасно встающее над горами солнце. Точно так же, как безупречная точность хорошо отлаженного механизма никогда не сравнится с законченной красотой природного водопада.
— Лирика, леди, — снова усмехнулся король. — Это всего лишь лирика.
— Это жизнь, Ваше Величество. Нельзя смотреть на нее лишь с одного края.
— А с какого края смотрите на нее вы?
— Сверху, Ваше Величество.
— Неужели?
— Да. Так лучше видны совершенные ошибки.
...власть — слишком цепкая леди, Риг. Она не любит делиться с кем-то еще. И она никогда его не отпустит, даже если он вдруг захочет этого сам.
Форма — ничто, суть — все. Ничто не имеет значения, кроме истины и цели. Однажды ты сказал, что готов ради этого на все. И еще ты сказал: «Когда проживешь половину жизни в надежде, что когда-нибудь достигнешь цели, потом вдруг поймешь, что у тебя просто не хватает сил, чтобы ее достичь, а после этого тебя неожиданно касается порыв истинного вдохновения... трудно устоять от соблазна ему поддаться. И нелегко пережить падение, если его крылья не удержат тебя на весу».
— Его Величество тебе неприятен?
Я тяжело вздохнула.
— Нет. Но у него есть один серьезный недостаток, который на корню перечеркивает все его многочисленные достоинства.
— Какой?
— Корона, Риг. Корона, которая всю жизнь будет дамокловым мечом висеть над его головой и которая всегда будет влиять на его решения. По любому поводу. На троне ли, за столом ли, или же возле любимой женщины... в каком-то смысле, корона — это его крест...
— Бог находится не в храме, а в душе, господин ал-тар, — отозвалась я, с благодарностью приняв от него салатник.
— Но в храме человек становится ближе к богу. В храме легче творить молитву.
— Если человек не умеет слышать голос бога в самых обыденных вещах, возможно и так. Иногда трудно отстраниться от повседневности, сударь, и трудно отделить себя от привычной жизни, чтобы взглянуть на нее под другим углом. В храме многим действительно проще. Там им хотя бы ничто не мешает отставить свои дела и попытаться прислушаться к тому, что происходит вокруг.
Вот — настоящий храм, господин ал-тар: небо, к которому мы всегда стремимся, воздух, которым мы дышим, трава, по которой мы ходим, солнце, дающее нам свет... обычно мы не замечаем всего этого, погруженные в свои мысли и кажущиеся важными проблемы. Как правило, просто проходим мимо, не видя истинной красоты того, что подарила нам жизнь. Мы вечно куда-то стремимся, бежим, торопимся и не имеем ни одной лишней минуты, чтобы остановиться и спросить себя: зачем? Для чего это нужно? Мы — как муравьи, бесконечно трудящиеся на благо своего муравейника. И совершенно не видящие того, что, кроме него, существует и другой мир. Гораздо более широкий, почти бесконечный и неизмеримо более богатый, чем все сокровищницы королей.
- Вам очень повезло, леди: кажется, ваши люди действительно верны только вам.
- Да, Ваше Величество, - все еще смеясь, согласилась я. - Они у меня - настоящие черти.
- Как вам удалось этого добиться?
- Я уже говорила: я никого не добиваюсь, сир, - с улыбкой посмотрела я. - Они верны мне, это правда. Но лишь потому, что сами так захотели, ведь верность, как и любовь, не завоюешь силой.
- Кхм...
- Да, Ваше Величество. Если вы еще не знаете, это - именно те редкие вещи, которые можно только подарить.
Красиво.
Любая природа красива, когда она не осквернена присутствием человека. Когда воздух пахнет свежестью, а не гарью и бензином. Когда цветы благоухают настоящим, а не придуманным ароматом. Когда деревья посажены не по линеечке. Когда не надо каждый куст подстригать, лишая его естественной формы. Когда нет вокруг каменных стен. Нет сигаретного дыма, заводских труб, портящих своим уродливым видом бескрайнее голубое небо. Нет генномодифицированных продуктов. Нет сои в мясе и нет «безвредных» добавок в свежеиспеченном хлебе. Когда нет в разговорах никакой фальши, лишних слов и лживых заверений. Когда нет ложных ценностей. Нет рамок. Нет запретов. Когда все вокруг чистое, свежее, непридуманное. Настоящее. И когда ты спозаранку бежишь босиком по траве, со смехом разбивая голыми пятками мелкие капельки росы, но при этом неожиданно понимаешь, что действительно живешь.
Свобода...
Вот это — настоящая свобода.
Верность — это всегда жертвенность. Но иногда она означает просто умение ждать.