Я ушел из его жизни, чтобы начать свою.
Это типично гарвардская черта — способность обратить любое поражение в победу.
— Дженни, теперь мы законно женаты.
— Точно, теперь я могу быть сучкой и стервой.
— Он славный малый. Тебе сразу понравится.
— Откуда ты знаешь?
— Он всем нравится, — ответил я.
— А почему же тебе не нравится?
— Потому что всем нравится.
— Слушай, самовлюбленная красотка, не так уж ты хороша.
— Я знаю. Но что я могу поделать, если ты думаешь иначе.
Мы были одни. Было темно, холодно и поздно. Я снова поцеловал ее. Но не в лоб и не легким поцелуем. Поцелуй был долгим, страстным и приятным. Когда он завершился, Дженни все еще держала меня за рукава.
— Мне это не нравится, — сказала она.
— Что?
— То, что мне это нравится.
Хочешь побеждать, умей проигрывать.
— Кстати, с чего ты взяла, что я ходил на подготовительные курсы?
— По твоему виду — глупый и богатый, — сказала она, снимая очки.
— Ошибаешься, — возразил я. — На самом деле я бедный и умный.
— Э, нет, подготовишка. Это я бедная и умная.
Она смотрела на меня в упор. Глаза у нее были карие.
Ладно, может, на вид я и богач, но я не позволю студентке какого-то женского колледжа — даже с красивыми глазами — называть меня глупым.
— А с чего ты решила, что ты умная?
— Потому что не пойду с тобой пить кофе.
— Да я тебя и не приглашаю.
— Вот потому, — заявила она, — ты и дурак.
– Если любишь, никогда не говори «мне жаль».