Представленная в этой книге «Метафизика» — одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» — «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий.
«Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.
.
Пожалуй, это одна из самых сложных книг в моей жизни, которую доводилось читать. И вероятно, чтобы её понять, необходимо перечитать ее раз 10 не меньше.
В своем труде Аристотель размышляет о мудрости, истинности. сущности, природе. О том, что есть начало, что есть причина, и том, что причина и есть начало и наоборот. Как возникают вещи: сапроизвольно или вытекая из других вещей. О том, что такое количество, качество, единое и противоположное, движение и действительность и т.д..
Этот труд - однозначно вкусная и полезная пища для размышления о сущности человеческой жизни и существовании мира в целом.
.
Пожалуй, это одна из самых сложных книг в моей жизни, которую доводилось читать. И вероятно, чтобы её понять, необходимо перечитать ее раз 10 не меньше.
В своем труде Аристотель размышляет о мудрости, истинности. сущности, природе. О том, что есть начало, что есть причина, и том, что причина и есть начало и наоборот. Как возникают вещи: сапроизвольно или вытекая из других вещей. О том, что такое количество, качество, единое и противоположное, движение и действительность и т.д..
Этот труд - однозначно вкусная и полезная пища для размышления о сущности человеческой жизни и существовании мира в целом.
Трудно, конечно, хотя бы примерно вычислить момент, когда мне стало известно имя Аристотеля, зато я точно помню, что первое его произведение, о котором мне довелось услышать – это именно «Метафизика», самое, на мой взгляд, ускользающее от издателей произведение. Во всяком случаясь, стремясь начать свое знакомство с Аристотелем с этой работы, я перерыла немало его сборников, но «Метафизику» в них чаще всего обделяют вниманием. А отдельные издания и вовсе днем с огнем не сыщешь, так что, считаю, мне повезло наконец приобрести книгу и ознакомиться с оным произведением. Почему с ним? Ответ прост, именно на него чаще всего ссылаются отцы церкви.
Сочинение, что и говорить, заставляет порядком напрячься и поломать мозги. Лично меня оно еще заставляло сдерживать восклицания типа «зачем, прекрати», потому что сколько бы исследователи ни превозносили каждое слово Аристотеля, у меня сохранилось стойкое ощущение, что его частенько несет не в ту степь, как, впрочем, большинство философов. Рассуждения о мудрости, знаниях и человеческой природе пропитаны явным негативом к конкретным личностям. Львиную долю времени Аристотель употребляет на разбор по полочкам известного и давно забавляющего меня вопроса «сущее и не-сущее» (вот чем, значит, упар… то есть вдохновлялся Фома Аквинский), требующего постоянного повторения оных слов, что приводит к построению занятных предложений и где как раз все более или менее ясно. Первоначала и сущности же во всей своей масштабности хоть и вызвали интерес, но требовали мощного вникания. Организм отчаянно сопротивлялся и в какой-то момент, каюсь, уснул в обнимку с Аристотелем. Приятное и несколько угрожающее соседство.
Хотя в целом чтение оказалось любопытным, отрезвляющим и действительно вдохновляющим, впечатления у меня остались смазанными из-за Аквинского и компании, о которых, читая Аристотеля, невозможно было не думать, ибо многие прямо-таки говорили его словами. и не краснели
Излишне, думаю, говорить о том, что книга исключительно для интересующихся – об легком развлекательном чтиве здесь речи нет.
Метафизика - это один из самых важных, в то же время самых трудных трудов Аристотеля. Имеет смысл прочитать эту книгу не меньше двух раз, так как после первого прочтения, многое остается непонятным, также нужна большая концентрация при чтении, все-таки это серьезный научный труд. Очень важно понимать терминологию Аристотеля и следить за ходом его мыслей на протяжении всей книги.
Метафизика - это книга о сути бытия вещей и о сущности, как таковой, о первых причинах, началах, о видах и родах вещей, и о том какая наука должна это изучать и как изучать. До него было множество философов которые рассуждали о первоначалах, но никто из них отчетливо не объяснял сути бытия вещей. Он рассматривает их всех, обоснованно критикует и дает свои объяснения. Также достаточно глубоко рассматривает идеи Платона и разные рассуждения математиков. Аристотель первый ввел такие понятия как материя и форма, что в значительной степени упростило и во многом изменило все рассуждения Платона. По сути этот труд помогает структурировать все вещи в мире наиболее простым способом.
Книга помогает задуматься о том, как устроен наш мир, какими качествами обладает все окружающее нас, Аристотель дает четкие определения и рассматривает с разных сторон такие вещи, как вечность, действительность, единое и множество, движение и покой, противоположности и т.д. Конечно в большинстве случаев такие знания нельзя использовать в обычной жизни, но после прочтения гораздо проще структурировать в голове многие вещи. Наверное особенно полезно прочтение будет людям, которые занимаются какой-либо наукой и пишут научные труды. Также отдельно можно увидеть много интересных мыслей, все свои рассуждения он подкрепляет конкретными примерами и на протяжении всей книги разжевывает многие моменты, пускай и не очень простым языком.
Итак, продолжаю знакомство с античной философией.
Обладатели великого ума способны изложить порой очень сложные, глубокие, многогранные идеи доступным человеческим языком. Именно это демонстрирует Аристотель. Местами я недоумевала, зачем снова и снова возвращаться к вопросу, уже от и до раскрытому и закрытому ранее в тексте. Выходит, иногда "доступность" может оказаться чрезмерной: в голове начинает вертеться мысль "да, я поняла, я это уже поняла, я не тупица". Но по ходу чтения я к этому потихоньку приспособилась.
Стиль изложения Аристотеля великолепен: он все тщательно раскладывает по полочкам, излагает мысль лаконично (пусть и многократно) и последовательно. Ход его мыслей всегда идет бок о бок с логикой; его критика в адрес других философов (точнее критика их идей) полностью обоснована: он максимально ясно объясняет кто, в чем и почему не прав. В противовес им он приводит свои аргументы, и я, вот, все ждала его идею о Перводвигателе, но в этой книге ее, оказывается, нет. Буквально вплотную подводит к ней повествование, но останавливается, не касаясь ее. Жаль.
Потраченного времени не пожалела (а читается метафизика не быстро), но вот диалоги Платона я усваивала лучше, чтение их шло с большим удовольствием. И только поэтому (если сравнивать) стоит оценка 4.5, а не 5.
Тяжесть восприятия античной философии...
Это было тяжело. А баз редакторских дополнений было бы ещё труднее. Основная черта Аристотелевской Метафизики - поток мыслей, труд его слабо структурирован. Очень важно вникнуть в его терминологию, чтобы понять, о чём идёт речь. Попутно часто встречаются резкие высказывания в адрес других философов, в особенности Эмпидокла. Античная философия воспринимается непросто, мой мозг сопротивляется, как утверждал Бэкон, безосновательному догматизму и пространным рассуждениям о фактах, которые на сегодняшний день благодаря науке хорошо изучены. Труды Аристотеля не стоит воспринимать буквально, они - часть истории науки, нужно отметить все же его попытку смотреть на вещи логически и доказывать утверждения, его наблюдательность и манеру рассуждений.
До таких вещей мне стоит дорасти, хотя знакомство получилось эмоциональным.
Далее, ошибается ли тот, кто считает, что дело таким-то образом либо обстоит, либо не обстоит, и говорит ли правду тот, кто принимает и то и другое вместе? Если этот последний говорит правду, то какой смысл имеет утверждение, что природа вещей именно такова? А если он говорит неправду, а более прав тот, кто придерживается первого взгляда, то с существующим дело уже обстоит определенным образом, и можно сказать, что это истинно и не может в то же время быть неистинным. Если же все одинаково говорят и неправду и правду, то тому, кто так считает, нельзя будет что-нибудь произнести и сказать, ибо он вместе говорит и да и нет. Но если у него нет никакого мнения, а он только одинаково что-то полагает и не полагает, то какая, в самом деле, разница между ним и ребенком? А особенно это очевидно из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди, ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек идет в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идет? И почему он прямо на рассвете не бросается в колодезь или в пропасть, если окажется рядом с ними, а совершенно очевидно проявляет осторожность, вовсе не полагая, таким образом, что попасть туда одинаково нехорошо и хорошо? Стало быть, ясно, что одно он считает лучшим, а другое – не лучшим. Но если так, то ему необходимо также признавать одно человеком, другое не-человеком, одно сладким, другое несладким.
Гезиод и все, сколько их ни было, теологи заботились заботились только об убедительном для них самих, о нас же не позаботились.
Не знать, что нужно подкреплять доказательствами и что не нужно, - значит быть невеждою. Ведь не все же безусловно может быть доказываемо, ибо в таком случае пришлось бы идти в беспредельность, так что в этом случае не было бы доказательства окончательного и настоящего. Но если для некоторых положений не нужно искать доказательств, то они не сумели бы сказать, какое положение более данного заслуживает подобного исключения. Можно, правда, и это доказывать приведением к абсурду, если только лицо сомневающееся приводит какие-нибудь возражения. Если же оно ничего не приводит, то смешно пытаться рассуждать с тем, кто ни о чем не хочет рассуждать, пока он не хочет. Такой человек, пока он остается таким, все равно для нас что растение.
Как глаза летучих мышей относятся к дневному свету, точно так же и ум нашей души ослепляется тем, что есть самого ясного в природе.
видя, что вся эта природа находится в движении, и полагая, что относительно изменяющегося нет ничего истинного, они стали утверждать, что по крайней мере о том, что изменяется во всех отношениях, невозможно говорить правильно. Именно на основе этого предположения возникло крайнее из упомянутых мнений – мнение тех, кто считал себя последователями Гераклита и коего держался Кратил, который под конец полагал, что не следует ничего говорить, и только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его слова, что нельзя войти в ту же реку дважды, ибо сам он полагал, что этого нельзя сделать и единожды.