Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам». Его последняя книга «На берегу» также вошла в Букеровский шорт-лист.
Это, по выражению критика, «пронзительная, при всей своей камерности, история об упущенных возможностях в эпоху до сексуальной революции». Основные события происходят между Эдуардом Мэйхью и Флоренс Понтинг в их первую брачную ночь, и объединяет молодоженов разве что одинаковая неискушенность, оба вспоминают свою прошлую жизнь и боятся будущего.
С упоением читаю Макьюэна - пусть четыреста страниц, содержащих только субботу, или вот "На берегу" - книгу о нескольких часах жизни неудавшихся молодожёнов, и если ему вздумается написать книгу про пять минут, я только рада буду.
Книга горькая и отрезвляющая. Человеку свойственно до последнего надеяться, что самые страшные и неблагоприятные сценарии так и не осуществятся, обойдёт стороной, только не со мной, со мной нет, так только в кино бывает. Но бывает ведь. И одно слово может всё разрушить, и смелости может не хватить, чтобы признать себя дураком, чтобы побежать за, обнять, объяснить, удержать. Думаешь, ну, как-нибудь оно само устроится. А не устроится.
История о непонимании, несовпадении темпераментов и, пожалуй, отсутствии любви. Уверена, что любовь без физического влечения - ничто. Неоткуда падать до платонических объятий, если нет дрожащих поджилок изначально. И любая сколько угодно крепкая духовная связь может рассыпаться с возникновением физического соблазна слева или справа.
А ещё здесь отлично работает любимая поговорка свекрови: "У дурака все дураки". Эдуард боится, что он не состоятелен как мужчина, и потому подозревает Флоренс в том, что она издевается над ним, а Флоренс почему-то испытывает к любимому (?) мужчине брезгливость и ей не понятно, как ЭТО может нравиться ещё кому-то.
Потому так горько: сколько узнавания, особенно в этих мысленных если бы да кабы, когда ты говоришь за другого человека и за себя одновременно, и это очень убедительно звучит, ведь ты знаешь, что он имел в виду, сволочь, и всё это вместо того, чтобы просто и откровенно спросить.
С упоением читаю Макьюэна - пусть четыреста страниц, содержащих только субботу, или вот "На берегу" - книгу о нескольких часах жизни неудавшихся молодожёнов, и если ему вздумается написать книгу про пять минут, я только рада буду.
Книга горькая и отрезвляющая. Человеку свойственно до последнего надеяться, что самые страшные и неблагоприятные сценарии так и не осуществятся, обойдёт стороной, только не со мной, со мной нет, так только в кино бывает. Но бывает ведь. И одно слово может всё разрушить, и смелости может не хватить, чтобы признать себя дураком, чтобы побежать за, обнять, объяснить, удержать. Думаешь, ну, как-нибудь оно само устроится. А не устроится.
История о непонимании, несовпадении темпераментов и, пожалуй, отсутствии любви. Уверена, что любовь без физического влечения - ничто. Неоткуда падать до платонических объятий, если нет дрожащих поджилок изначально. И любая сколько угодно крепкая духовная связь может рассыпаться с возникновением физического соблазна слева или справа.
А ещё здесь отлично работает любимая поговорка свекрови: "У дурака все дураки". Эдуард боится, что он не состоятелен как мужчина, и потому подозревает Флоренс в том, что она издевается над ним, а Флоренс почему-то испытывает к любимому (?) мужчине брезгливость и ей не понятно, как ЭТО может нравиться ещё кому-то.
Потому так горько: сколько узнавания, особенно в этих мысленных если бы да кабы, когда ты говоришь за другого человека и за себя одновременно, и это очень убедительно звучит, ведь ты знаешь, что он имел в виду, сволочь, и всё это вместо того, чтобы просто и откровенно спросить.
Флэшмоб-2012
Я не знаю, насколько это характерное произведение для творчества автора в целом, но даже по этому небольшому роману (а я бы сказала повести) прочувствовала: Макьюэн - истый британец.
Плачевная недосказанность, разрушительная привычка домысливать за другого, печальная неотвратимость развития событий, их будущих последствий - тоска заныла внутри меня, я уже понимала, к чему всё идёт.
Какая великая ценность - свобода. Всякая. Внутренняя, психологическая, нравственная, физическая, можно продолжать дальше.
Заранее оговорюсь, внятного отзыва у меня не получится. Читалось в целом ровно.
Хотя мысли книга всколыхнула, но не новые - собственные давние уже выводы укрепила.
Вот я не зря буквально ненавижу и считаю одной из главных бед и причин разрушения любых отношений (неважно, дружба, любовь или более деловая сфера) то, что люди додумывают за тебя, предполагают твои мысли и поступки. Кто даёт им (нам) моральное право на это?! Почему мы вдруг позволяем себе определять, что ближний подумает/решит/сделает? Особенно когда это касается спорных, неоднозначных, неприятных или просто трудных вопросов. Я всегда в в таких ситуациях говорю - поставь себя на место этого человека. Ты сам-то подумал бы так, поступил бы так, в чём пытаешься "заподозрить" ближнего? Поверьте, после этого почти всегда становится всё проще и понятнее. А еще понятнее - сказать/спросить прямо. Хотя прямота - тяжелое оружие, пользоваться им надо уметь, понимать его недостатки, знать, где можно применять, а где не стоит.
Люди, разговаривайте друг с другом! Признавайтесь, открывайтесь, высказывайтесь, даже накипевшее, тяготящее. А тем более сомнения. Развеять, загладить проще. Не копите, не наслаивайте одно на другое. Не стоит делать ремонт, не отодрав старых обоев, новые плохо лягут.
Книга очень маленькая, и задевает как следует только одну тему, а остальные лишь подчеркивает. Перед нами 60-ые годы 20 века, холодная война и ощущение приближающейся беды – музеефицировано. Печаль населения в осознании потери величия Англии, которая уступила первенство СССР и США – музеефицировано. Стеснение и страх перед сексом, полная принадлежность родителям до брака – музеефицировано.
И в этой череде ушедших явлений под конец мы наблюдаем явление вечное. Очень хорошо было подчеркнуто, как в начале отношений из вежливости многое прощается, на многое закрываются глаза, отмалчивается, но потом наступает момент, когда плотину прорывает, и все что было накоплено и не высказано, высказывается совсем не так как хотелось бы. Вместо конструктивного разговора, выходит эмоциональная ссора. И вот куда она приведет?
И снова вечная тема букеровских номинантов и лауреатов – жизнь быстро пройдет и в финале тебе останется лишь сожалеть об упущенных возможностях.
Не упускай.
И мне понравилось как написано, очень игривый язык, ориентированный на отвлечение, развлечение, заманивание читателя.
Я не люблю свадьбы. Почему? Да потому что чаще всего они скучные и однообразные. Мне вообще из всего обряда интересней всего посмотреть на невесту. Как вы понимаете, этот процесс никак не занимает больше 5-10 минут. И все. Дальше отвратительная скука. Греческие свадьбы мне нравятся еще меньше, чем русские. Тамады у них нет, зато целый вечер танцы в кружке. И это, наверное, здорово и весело, но я все никак не научусь их национальным танцам, а шесть-семь часов за столом с незнакомыми людьми наводят жуткую скуку (это ж средних размеров книгу можно прочитать за такое время!). В общем, не люблю свадьбы. Кстати, не люблю их еще и за то, что каждый раз, получая очередной пригласительный, задумываюсь о будущем молодой семьи. Вот будет свадьба, куда родители обеих сторон угрохают кучу денег (среднее количество приглашенных в Греции около пятисот человек), но не пройдет и года, как, вероятно, молодожены разведутся. И хорошо еще, если не успеют завести детей. Ну к чему все эти ритуалы? Несколько попахивает лицемерием, по-моему. Хотя я откровенно пессимистична - не все же разводятся все-таки.
1962 год. Женятся двадцатидвухлетние девственники. Что делать в брачную ночь? Как ее пережить и не ударить в грязь лицом? Обоим ужасно страшно. Но на дворе ханжеское пуританство, и никто во всем мире не может спасти от краха новую хрупкую ячейку общества. Боится мужчина свой неопытности и стремительности. Боится молодая женщина… Но не боли, не унижения или чего там еще боялись в 62-м неопытные девушки. У нашей героини проблемы явно посерьезней. В то же время молодожены очень любят друг друга, а значит все им нипочем. Достаточно только откровенно поговорить друг с другом. Как-никак ХХ век, цивилизованное общество…
Макьюэн откровенен с читателем. Кому-то может показаться, что даже чересчур (например, мне после прочтения его «Цементного садика»). Но есть такие темы, которые не обойдешь, где нужно говорить прямо. Разве можно представить «На берегу» без подробностей сексуального плана. Однозначно нет. Из отличного романа он сразу бы превратился в непотребную литературу без смысла и без читателя. Сам Макьюэн несколько раз подчеркивал именно значение времени, начало шестидесятых, когда многие темы были под запретом, когда даже самые близкие люди не могли откровенно поговорить друг с другом, понять друг друга. Но я не согласна с тем, что время и эпоха что-то значительно меняют. Тогда бы сейчас не было такого количества разводов. Теперь говори – не хочу. Проблема не во времени. Проблема в гордыне, в неспособности идти на компромиссы, в выборе легких путей (спасовали при первых же трудностях). Просто главный герой был слишком молод не только по возрасту, но и психологически. Если бы его жена не сделала ему своего щедрого предложения, то, скорее всего, они могли бы прожить вместе всю жизнь. Поначалу она уступала бы ему, потом все реже и реже, в результате он сам бы стал похаживать налево, а жена делать вид, что ничего не замечает. И все: каждый получил бы то, что хотел.
А была ли любовь? И если была, то разве можно ее вырвать из своей жизни в секунду, необдуманным движением перечеркнуть все прошлое и, что еще страшнее, будущее. Ведь это просто гордыня, просто ущемленное самолюбие. Вот и не говори после этого с мужчинами намеками, как настойчиво советуют глянцевые журналы и телевидение. Может, намеками и не стоит, но с женской хитростью определенно необходимо.
Первое мое знакомство с Макьюэном состоялось несколько лет назад и было абсолютно неудачным. Причем, как я подозреваю, виновата в этом исключительно я. Роман «На берегу» кардинально изменил мое мнение об авторе. Книга действительно потрясающая. Во-первых, я, как и Чехов, считаю, что краткость – сестра таланта. Но, к сожалению, редко встречаются книги, когда автору в маленьком объеме удается передать глубокий смысл и трагизм. Во-вторых, роман действительно получился с глубоким смыслом, из тех, когда еще долго после прочтения вертишь в голове героев и их ситуацию, представляя себе множество всяких «если» и счастливых концовок. В общем, однозначно читать еще и еще краткого и откровенного Макьюэна.
Чувствую, что Иэн Макьюэн войдёт в число моих любимых писателей. До сих пор помню, в каком восторге я была от "Искупления", но ещё сильнее меня впечатлил этот роман. "На берегу" — невероятно трогательная, проникновенная, берущая за душу история о том, как один глупый поступок способен разрушить всю жизнь.
Итак, Эдуард Мэйхью и Флоренс Понтинг — счастливые молодожёны. Или, по крайней мере, производят такое впечатление. Нельзя сказать, что они не рады своему бракосочетанию. Наоборот, они долго ждали этого, находясь в приятном и волнительном предвкушении. Особенно Эдуард, уже во всех красках представивший совместную жизнь с любимой женщиной, которая однажды родит ему дочь, не уступающую матери в красоте и утончённости.
Эдуард — обычный мужчина, испытывающий, помимо тёплых чувств, желание по отношению к любимой женщине. Флоренс же совершенно другая. В наше время её бы назвали асексуалкой, но в 1960-х и слов-то таких никто не знал. Эта невероятно образованная, интеллигентная, воспитанная девушка, но... не такая, как все, что становится шоком и разочарованием для новоиспечённого мужа. И первый день совместной жизни становится роковым для обоих супругов.
Как же я злилась на Эдуарда! Он даже не попытался понять свою жену, но причинял ей ещё большую боль такими жестокими словами. Конечно, я могу понять его чувства, он ощущал себя обманутым и униженным, и всё же он явно был жесток с Флоренс. Но что сделано, то сделано, нельзя ничего вернуть, и остаётся лишь сожалеть о безвозвратно утерянном.
Невероятно красивая книга. Как точен психологизм в романах Макьюэна! Они завораживают изящным слогом, полным погружением во внутренний мир героев, в их мысли, чувства, переживания. Я не могла воспринимать героев этой книги всего лишь как литературных персонажей. Они казались мне живыми людьми, со своими слабостями и достоинствами, как и каждый из нас, обычных людей.
Кот в мешке
Моб Тринадцать путешествий во времени
Эдуарда сразу захватила сила, мускулистость звука и бархатные переговоры инструментов [...]
Все эти месяцы радостного приготовления к свадьбе ей по большей части удавалось не обращать внимания на единственное облако, омрачавшее счастье, но, когда ее мысли возвращались к тесным объятиям — иного названия она избегала, в животе рождался спазм, к горлу подкатывала тошнота. В современном передовом справочнике молодожена, с его жизнерадостным тоном, восклицательными знаками и нумерованными иллюстрациями, она наталкивалась на фразы и слова, вызывавшие чуть ли не рвотные потуги: слизистая оболочка, зловещая, голая головка члена. Иные фразы оскорбляли ее интеллект — в особенности касающиеся вхождения: перед тем, как он входит в нее, или: теперь, когда он, наконец, вошел в нее, или: радостно войдя в нее. Она что, обязана в эту ночь стать какой-то калиткой или гостиной, через которую он прошествует? И почти так же часто встречалось слово, не сулившее ничего, кроме боли, раскрытия плоти под ножом, — проникновение.
В оптимистические минуты она пыталась убедить себя, что страдает всего лишь повышенной брезгливостью и это пройдет. Конечно, при мысли о яичках Эдуарда, подвешенных за гиперимированным пенисом — еще один жуткий термин, — у нее вздергивалась губа, а представить себе, что до нее кто-то дотронется «там», даже любимый, было так же невыносимо, как представить себе хирургическую операцию на глазу. Но на младенцев брезгливость не распространялась. Малышей она любила и, случалось, с удовольствием ухаживала за маленькими сыновьями двоюродной сестры. Думала, что будет счастлива носить ребенка от Эдуарда, и абстрактно, во всяком случае, совсем не боялась родов. Если бы только могла достигнуть этого разбухшего состояния, как мать Иисуса, волшебным образом.
Бывет стыдно за тело, когда оно не хочет или не может солгать о наших чувствах. Ради декорума кто-нибудь когда-нибудь смог замедлить сердцебиение, потушить румянец?
Мы могли быть совершенно свободны друг с другом. Мы могли бы жить в раю. Вместо этого у нас какая-то гадость.
Мать была настолько лишена слуха, что не могла узнать ни одной мелодии и даже государственный гимн отличала от «Happy Birthday» только по обстоятельствам исполнения.