Вампирские страсти взрывают тихую жизнь советского села. Где-то там космонавтов запускают, искусственный интеллект в помощь обычному создают и опережают в области балета весь мир. А тут человек встал из могилы и пьет кровь. Развитой социализм на дворе, разве так можно? Партийные органы должны реагировать, а как? Попа звать? Но что-то надо делать, потому что очень страшно. Вампир берет себе женщину, из университетских, приехавших из города. Ослепленный страстью местный милиционер идет по следам – вампира, женщины и собственного неразделенного чувства. Он хочет ее спасти, но она не хочет быть спасенной. А что делать самому вампиру?
Их гнилая заграница
От обиды обоссытся,
Вот советский наш вампир,
Нам завидует весь мир.
И-и-ха!
Завязка истории показалась очень интересной и небанальной: однажды летом 1981 года в совхозе Усьман под Ростовом умирает мужчина. Местный житель, прошел войну, вернулся странненьким, все ел-ел и не мог наесться, ну помер да и бог с ним, родственников нет, похоронили всем колхозом и забыли. Однако через пару дней к выпивающим мужичкам подсаживается незнакомец, который водки не пьет, еды не ест, только сидит да слушает. А еще через пару дней дочку одного из колхозников находят бездыханной с дырочками от клыков на шее. В селе начинается паника: неужто вампир завелся? Парторг бьется в истерике - ну как объяснить вампира с точки зрения научного коммунизма и марксистко-ленинской идеологии? Не попа же звать, в самом-то деле! "
Тут диалектика простая: или народ боится партии и тогда он не боится вампиров, или народ боится вампиров. Но тогда он не боится партии. Как такое доложить в райком? Такое доложить в райком нельзя.
Автор с юморком прохаживается по начинающим уже костенеть советским догмам, тонко глумится над идиотскими обычаями, вроде обязательных поездок университетских на картошку и идеологически заряженных просветительских лекций. Две трети книги это юмористическая деревенская проза с мистическим элементов, но под конец что-то автора понесло, полет фантазии стал каким-то безудержным и бессмысленным. Знаю, у книги есть продолжение, но без него очень многое как-то куцевато. Например, зачем был введен медбрат Валера, что происходило с любвеобильной Иевлевой (становилась ли она вампиром, как Фролов, от контакта с ним, или это нечто иное?), что это за поэт-алкаш. Читать продолжение желания что-то нет.
Их гнилая заграница
От обиды обоссытся,
Вот советский наш вампир,
Нам завидует весь мир.
И-и-ха!
Завязка истории показалась очень интересной и небанальной: однажды летом 1981 года в совхозе Усьман под Ростовом умирает мужчина. Местный житель, прошел войну, вернулся странненьким, все ел-ел и не мог наесться, ну помер да и бог с ним, родственников нет, похоронили всем колхозом и забыли. Однако через пару дней к выпивающим мужичкам подсаживается незнакомец, который водки не пьет, еды не ест, только сидит да слушает. А еще через пару дней дочку одного из колхозников находят бездыханной с дырочками от клыков на шее. В селе начинается паника: неужто вампир завелся? Парторг бьется в истерике - ну как объяснить вампира с точки зрения научного коммунизма и марксистко-ленинской идеологии? Не попа же звать, в самом-то деле! "
Тут диалектика простая: или народ боится партии и тогда он не боится вампиров, или народ боится вампиров. Но тогда он не боится партии. Как такое доложить в райком? Такое доложить в райком нельзя.
Автор с юморком прохаживается по начинающим уже костенеть советским догмам, тонко глумится над идиотскими обычаями, вроде обязательных поездок университетских на картошку и идеологически заряженных просветительских лекций. Две трети книги это юмористическая деревенская проза с мистическим элементов, но под конец что-то автора понесло, полет фантазии стал каким-то безудержным и бессмысленным. Знаю, у книги есть продолжение, но без него очень многое как-то куцевато. Например, зачем был введен медбрат Валера, что происходило с любвеобильной Иевлевой (становилась ли она вампиром, как Фролов, от контакта с ним, или это нечто иное?), что это за поэт-алкаш. Читать продолжение желания что-то нет.
После ивановского *Пищеблока* потянуло читателя на вампирскую линию в советском антураже. Откопалась книга аж 2014 года на ту же тематику.
И вот я вам скажу — раздолье! Вольготно жилось кровососам на советских просторах) Партия в них не верила и народу запрещала. Какой такой вампир может быть при советской власти? Развели тут, понимаешь, вампиров в совхозе.
Даже если хуторяне своими глазами вампира лицезреют чуть ли не еженощно, как в него поверить? Из вышестоящих инстанций тут же позвонит кто следует и прочистит мозги)
Тут диалектика простая: или народ боится партии и тогда он не боится вампиров, или народ боится вампиров. Но тогда он не боится партии. Как такое доложить в райком? Такое доложить в райком нельзя.
Рожь колосится, арбузы зреют, огурцы собираются, а вампир бродит по хутору, посасывает кровушку, болтает с местными за жизнь, да любовь крутит с приезжей дамочкой из университета. Вроде и страшно, но с другой стороны уже привыкли. Мысли стали появляться — может документы ему выправить, ночным сторожем устроить, нормальный же вроде мужик, свой, хуторской.
Девки даже частушки петь начали
У меня была с вампиром
Встреча интересная,
Ничего, что он мертвец,
Я сама не местная.
И-и-и!!
История любопытная, с юмором и матерком, который почти всегда уместен. С сатирическими элементами. На партийную идеологию, на интеллигенцию, особенно творческую, на обычай посылать людей науки на сельхоз работы, как будто кандидатам наук больше заняться нечем, как помидоры собирать. Много тем затронуто, но все это весело и по-вампирски задорно.
Чего только стоит общение кровососа с лектором, приехавшим просвещать население на тему суеверий и предрассудков. И линия с участковым милиционером, с военными и парторгом) Ух...)
Язык у автора простой, но образный. Так и вспоминается детство, когда приезжала к бабушке-дедушке в деревню. Отличия, конечно, есть, все же не на советское время детство уже пришлось, но не такие уже и большие. Появись там вдруг вампир, реакция местных была бы похожа)
Немного подпортил впечатления финал. Автора понесло не в ту степь, буйную фантазию в адекватное русло направить не смог. Излишний пафос, какие-то уж совсем нелогичные картины Ада и капелька ненужной пошлятинки в концовке.
Но все же, может быть, как-нибудь и за продолжение возьмусь.
Тут диалектика простая: или народ боится партии и тогда он не боится вампиров, или народ боится вампиров. Но тогда он не боится партии. Как такое доложить в райком?
О чём книжка? Всё просто - жил-был мужик в совхозе Усьман, что под Ростовом. Жил, а однажды умер, только на следующую после похорон ночь односельчане видали его идущим мимо коровника, а с утра у одной молодухи на шее нашлись следы зубов да слабость подозрительная одолела. Так и началась история с вампиром.
Поначалу было даже любопытно. На редкость экзотическое сочетание: вампиры, таинственная мистика в декорациях совхоза восьмидесятых годов, уборки урожая в обычном, стоящем двумя ногами на земле советском селе, где отродясь ничего страннее белочки у распивающих самогон мужиков не случалось. Забавны страдания местного участкового и парторга, потому что настоящим, правильным коммунистам мистику всякую разводить не положено, и вообще, что партия скажет? А и восстанавливать социалистическую законность меж тем надо: непорядок, когда у трудящихся ночами кровь пьют. Забавно выглядят планы засыпать проход в мир мёртвых ворованной щебёнкой. Да и в принципе в книжке забавного много. И сельский колорит вышел очень хорошо, прямо живо так всё перед глазами встаёт. Помимо всего прочего, правда, это означает и обилие мата в тексте. Ну, вдруг кто-то к этому делу сильно чувствителен :)
В общем, первые 2/3 книжки, на мой взгляд, были даже хороши - может быть, самую малость затянуто, но в целом интересно и не избито. А вот к концу, увы, Остапа понесло. Пещеры с призраками, захороненные под Ростовом пятиметровые титаны, перестрелка советской милиции с древними скифами через реку царства мёртвых, ангелы с четырьмя крыльями... сплошной сюр. Понамешано всякого неизвестно зачем, такой бессмысленный бред, что аж скучно становится. Полёт фантазии - это, конечно, хорошо, но нужно уметь вовремя остановиться.
Пожалуй, эта самая лучшая книга о вампирах, которую мне доводилось читать!
И сейчас атмосфера нашего бытия неизбежно накладывает свой отпечаток на всякую нечисть, а о советских временах и говорить не стоит. В той социалистической реальности просто не могло быть никаких вампиров! Земля Санникова, вера в скорое наступление коммунизма и кандидаты наук на колхозных полях - были, а вот упырям всяким самое место на загнивающем Западе. Пусть там из простого народа кровь пьют!
Но что делать, если вампир появится у нас на селе? Да еще и видеть его будет чуть ли не вся деревня?
Соответствующей литературы по этому поводу нет, социалистической милиции в лице участкового он подчиняться отказывается, да и на собрании в клубе его не пропесочить за кровососничанье?
За такое можно не то что партбилет, кое-что другое на стол положить!
В общем, отличный юмор, интересный сюжет и настоящий мистический антураж с комсомольским значком в этой истории есть. Правда не все слова приличные получились. Но это автор сгоряча, за то что выперли из газеты "Семикаракорский комсомолец".
Нормальный мужик, только мертвый.
Ночь – это существо, а день – просто время суток.
Приятно иногда про свое, родное, почитать. Свой вампир он ближе к телу. Забавная история про восставшего из гроба совхозника, нагнавшего страху на односельчан, да своим появлением введшего в ступор власть.
— Не могу же я верить в вампиров, я партийный человек.
— А если он тебя того? — спросил директор.
Самое пугающее в этой истории, пожалуй, ее замкнутость. Мистические феномены зацикливаются в изолированном мирке, который и так придавлен системой.
И если студентка или деревенская девушка солдата жалеет, он идет к ней пешком ночью, после целого дня работы, пять километров. И потом, когда она его уже пожалеет, он успевает назад к подъему, завтракает и идет на работу.
Вампир является потусторонней силой, вторгающейся в размеренный советский быт, и от этого становится страшновато.
Трактовать эту историю можно как угодно, но не нужно. В советское время цензура такое точно бы не пропустила. К примеру, метафорически Фролов может быть вирусом свободы, опрокидывающим социалистические устои, вводя и без того стагнирующую систему в клинч. Одна неизвестная производная сразу же выявляет несовершенство шапочной партократии. Никто не хочет быть крайним, никто не хочет нести ответственность. Обыкновенный незаметный селянин становится неуправляемым фактором «икс», бомбой внутри социума, который не готов к чужой инвазии. И реагирует он соответственно – никак. Причем, кровосос не только не идет на конфликт, но и избегает его. Он – системная ошибка. И ее, без вариантов, нужно выявить и устранить. Мистика вступает в противоборство с идеологией. Естественные механизмы против рукотворных. Хаос против порядка. Пчелы против меда.
Она все-таки живая, она женщина. Ей нужно есть. Ей, извините, нужны удобства. Она не будет целый день висеть под крышей, скрестив руки на груди.
Несмотря на качественное издание, в тексте есть редакторские огрехи. Где автор косячит, должен подправлять редактор (например, скабрезность в финале здорово режет глаз). Здесь редактура, если и работала, то вполглаза. А в тексте сомнительных моментов не один и не два, есть повторения по словам и смысловым конструкциям. Мат в наличии, но стёба нет, если что. Стёб – это к Zотову.
– Что-то у нас от религиозных предрассудков народ перешел к падению морального уровня. Пора проводить идеологическую работу. А то все переебутся в селе, и тебе будет выговор от райкома.
– Мы тут с коммунистами подумали, товарищ директор, – сказал парторг, – надо Фролову дать документ и на работу в совхоз принять. А то он ходит как неприкаянный – это непорядок.
– Может, ты его еще в партию примешь? – спросил директор.
– Может, и приму, а что? – ответил парторг. – Он не виноват, что он вампир. А поведение его в последнее время вполне правильное. Ходит себе и ходит, кровь не сосет. Мы людей не бросаем, мы их перевоспитываем всем коллективом. А люди разные бывают. И хулиганят, и убивают. Бывают на голову больные. Алкоголики, педерасты, баптисты, эти… наркоманы, евреи, в конце концов. А этот – вампир, и что теперь? Разве нельзя взять его на поруки, когда он кровь не пьет? В конце концов, он не виноват, что он мертвый. Тем более он с нашего хутора.
Но все же подсознательно роман гнетет. Потому что эти простые русские характеры в действительности никуда не делись, лишь перекочевали в нынешнюю реальность. Изменилась только обертка: была монархия, социализм, теперь – недоразвитый капитализм. Все стали мудаками, но это все те же простые русские мудаки. Может поэтому книга ходила в лауреатах РосКона в номинации "самое социально ориентированное произведение". Мне, вот, читая эту историю, на ум все время Шолохов приходил. Видимо, потому что "про село". Я их не сравниваю, просто к слову. К слову вообще подход нужен, и у Слепакова он вроде бы есть.
В общем, незатейливый, но читабельный роман, совершенно точно соответствующий авторскому определению «бытовой роман с вампирами». Кто жил в СССР, тяжко вздохнет, мол, да, так и было. Молодняк, блея, может проходить мимо. Не их тема.
Под конец автор подал стандартный винегрет: адское предместье с рекой забвения, где шарятся после смерти красноармейцы, скифы, казаки, и т.д. Как-то концовка не особо получилась, смазав впечатление.
Ну и ладно, времени на прочитанное жалко не было, а значит, писатель с задачей справился.
Ночи были переполнены желанием, и, вдыхая его, робкие преодолевали робость, осторожные теряли осторожность, неинтересные становились интересными, некрасивые оказывались очень даже ничего. Условности переставали действовать или просто сметались под напором сильных чувств. Никого уже не останавливало, что рядом на кровати могут услышать. Там рядом люди были заняты друг другом. Звуки, доносившиеся из темноты, только усиливали остроту переживаний.
Но если кого-то общежитие по какой-то причине не устраивало, вокруг простиралось огромное, с усыпанным звездами потолком «общежитие», созданное, чтобы люди встречались в нем с людьми, и для этого архитектор предусмотрел такие необходимые вещи, как теплая земля, поросшая мягкой травой, теплый песок у реки, стога только что скошенной травы, это вам не сухое сено или солома, которые я, как сельский житель, не посоветовал бы.
При наличии двух одеял сама Вселенная создавала все необходимые условия. Даже комары и мухи, эти извечные враги любви на природе, куда-то делись в эти дни. Темнота окутывала землю, огромные звезды мерцали в небе, земля отдавала накопленное за день тепло вместе с запахом травы, легкий теплый ветер осторожно шевелил кроны деревьев, и наступал рай.
– Что-то у нас от религиозных предрассудков народ перешел к падению морального уровня. Пора проводить идеологическую работу. А то все переебутся в селе, и тебе будет выговор от райкома.
– Мы тут с коммунистами подумали, товарищ директор, – сказал парторг, – надо Фролову дать документ и на работу в совхоз принять. А то он ходит как неприкаянный – это непорядок.
– Может, ты его еще в партию примешь? – спросил директор.
– Может, и приму, а что? – ответил парторг. – Он не виноват, что он вампир. А поведение его в последнее время вполне правильное. Ходит себе и ходит, кровь не сосет. Мы людей не бросаем, мы их перевоспитываем всем коллективом. А люди разные бывают. И хулиганят, и убивают. Бывают на голову больные. Алкоголики, педерасты, баптисты, эти… наркоманы, евреи, в конце концов. А этот – вампир, и что теперь? Разве нельзя взять его на поруки, когда он кровь не пьет? В конце концов, он не виноват, что он мертвый. Тем более он с нашего хутора.
– Я тебя не понимаю, парторг, – сказал директор, – даже если ты в него и вправду веришь, неужели тебе не противно? Какие поруки, какая партия? Ты понимаешь, что ты говоришь? Это же кровосос!
– Да я и сам мучаюсь, не знаю, что делать, – ответил парторг. – Никто ж не посоветует, партийной литературы на эту тему никакой нет.
– Да ты лектору позвони, – посоветовал директор, – как он сказал, что чеснок помогает, так от тебя чесноком за целый километр прет. К тебе не только вампир подойти не сможет, к тебе даже я с трудом подхожу.
– Но что-то же мы должны делать, – сказал парторг, явно смутившись от замечания директора. – Не может же он так ходить без конца.
Парторг на участкового, конечно, наорал, участковый в ответ слова не сказал: он понимал, что случилось ЧП, а когда случается ЧП, партийному человеку положено орать, это его не то что право, это его партийная обязанность.
У каждой работы свой стиль. Партийные должны правильные слова говорить. Они – власть. Это их стиль. Мы, военные, форму носим, строем ходим, шахтеры вон должны улыбаться покрытыми угольной пылью физиономиями в телевизоре, интеллигенты стихи читают и советскую власть ругают. У всех свой стиль, свой обычай…
Поэт не возражал, он привык к заботе о себе дам разного возраста, так как сам о себе заботиться он то ли не мог, то ли не хотел. Он подчинялся, делал то, что ему говорили, не сопротивлялся, пока ему давали выпить. Женщины же, влюбленные в его поэзию, в выпивке не отказывали. Они были реалистками, понимая, что хронического алкоголика лишать выпивки жестоко, а главное, бессмысленно. Тем более что он в пьяном состоянии только впадал в транс и читал стихи. А стихи его были очень красивые, и сам он был ничего из себя мужчина. Вполне очень даже. И заботиться о нем было делом естественным, так как стихи его, конечно же, никто не печатал, они были «безыдейные», жить ему было негде, и городская интеллигенция фактически содержала его как общую собственность. И в первую очередь занимались этим дамы, потому что они умнее и добрее. И беспомощность будит в них материнский инстинкт.