Суринам

Русским писателям, похоже, стало не о чем писать, поэтому они пишут о всякой мелочной второстепенной суете, не имеющей никакого отношения к высоким смыслам литературы, а имеющей лишь отношение к их личным внутренним мало кому интересным переживаниям. При этом рамки, естественно, они себе ставят ого-го какие (смысл жизни, существование бога, всякое такое), но рамки процентов на восемьдесят остаются пустыми. Двадцать процентов – я, я, та девица в ресторане, немного природы, и снова я. Кажется, что «высокая», «нежанровая» литература застыла в 1991 на «…а вот ещё случай был» или «я вся такая во власти циклона, что колыхает тюль на занавеске», и никакого серьёзного рывка так и не произошло, и русская лит-ра в основе своей так и варится в собственном бульоне неудавшихся замыслов и скользких амбиций. Необходимые исключения из этого списка (давайте без имён, у каждого они будут свои): это когда автор берёт и насильно исключает себя, всё личное, любое своё присутствие (казалось бы – чего проще, ан нет), искореняет любой свой след и вздох из текста и плевать хотел на всякие ностальгические воспоминаньица, как в Алупке летом у Аньки сосок топорщился под кургузым платьишком. Ещё исключение – ладно, пусть будут имена – Шишкин, который во «Взятии Измаила» довольно глумливо довёл всю эту личностную тягомотину, всё это пережёвывание до логического предела и, кажется, предел этот перешагнул: вышел самый запоминающийся русский роман 2000-х.

То есть как-то так вышло, что литераторы, получившие с развалом СССР (ну или чуть раньше, кто теперь разберёт) полную свободу слова, неожиданно решили, что лучше всего массово писать ни о чём, чтобы их никто ни в чём не смог упрекнуть и заподозрить в неких пристрастиях или антипатиях. А те кто так не решил – стали со временем пороть какую-то уж совсем феерическую политоту и саркастическую ересь.

Вот я мечтаю, всей душой честно мечтаю о русском писателе уровня Фаулза или хотя бы Франзена, о множестве их (ну кто там, Терехов, Сенчин – что, сравнятся с Франзеном?) Но пока до такого недописались. И недочитались. Стране и Писателю нужно много времени, больше, чем 24 года. А пока книжные магазины закрывают, а в существующих проживает лишь жанровщина – попробуй сейчас найди в продаже «Суринам» Радзинского, вышедший в 2008 году тиражом 30 тыс. экземпляров. (Здесь можно позволить себе неловкую шутку, что весь этот тираж единовременно скупил Радзинский-отец, дабы угодить сыну, но мы слишком плохо посвящены в их взаимоотношения; Олег отсидел срок за антисоветскую пропаганду, после чего в 1987-м эмигрировал, поэтому шутить не будем) В книжном магазине просто нет выбора. Там даже уже Лимонова не осталось, максимум что могут впихнуть – какое-нибудь прилепалло из залежавшегося тиража.

Слава богу, русские литературные премии, в прошлом несколько местечковые и свояческие, стали выходить на новый информационный уровень, хоть как-то затрагивать живой народ, а не когорту застывших в янтаре критиков и литературных прикормышей: впервые в жизни я послушался премии чего-то там и приобрёл «Возвращение в Египет» Шарова – ну, посмотрим, может и прокатит под шумок. Премии должны наводить шорох, впихивать читателю книгу наобум, чтобы у него заранее слюна капала и заусенцы неровно облезали, они должны вести пропаганду МНОГИХ, а не одного победителя, от которого через три года могут остаться рога и ноги: где незабвенная Ирина Денежкина с «Дай мне-2», «Дай мне ещё» и Дай мне снова»? Где Сергей Коровин, автор самого интригующего проекта Лимбус-пресса «Прощание с телом»? Где дитя суровых балтийских волн филолог Аствацатуров? Ах да, у него на днях выходит что-то новое, очередной сборник баек (есть у кого «Скунскамера»? дайте погонять)

…О чём это я? Так вот, Олег Радзинский вроде как решил объединить всерусскую болезненную упадочническую традицию богоискательства и смысловую западную литературу 20 века, за пример и точку отсчёта взяв «Волхва» Фаулза. А вышло опять перемывание тюремных воспоминаний, личные эротические грёзы, парочка сцен про «он ударил её палкой, а у ней из головы хрустнуло и стало видно, что там внутри» для того чтобы читатель не заснул над эзотерическими выкладками и подумал «о, беспричинная жестокость! возможно автор имеет мне что-то сказать за неё». Вышел роман, написанный про себя и для себя, не для нас. Мы слишком не-Радзинские, чтобы даже пытаться понять, что он там хотел сказать всем этим. Местами похоже на Эдварда Уитмора, местами на Непутёвые заметки с Дмитрием Крыловым.

Вот поэтому мне хочется ментально вернуться в 70-80-е годы, во время, когда русская литература ещё не стала прибежищем и перемалыванием личных проблем, убеждений, демонстрированием смекалки и житейской мудрости. Когда литература была направлена наружу к читателю, а не закапывалась внутрь - дескать, как хотите, так и понимайте. Поэтому мне в сто раз интереснее открывать для себя Рида Грачёва, Коваля, Аксёнова, Трифонова, Казакова, Гладилина, Обухову. Почему они писали Для Всех, а сейчас мне впихивают отдающие пошлостью эгоистические рассказы или откровенную заказную сериальщину?

Но всё-таки я объявляю июнь-2015 русским сезоном и буду читать только давно скупленных наугад неизвестных современных русских авторов. Буду искать в них признаки былого величия русского слова и настоящей невымученной красоты языка. Только думается, что будет это сродни доению изнурённых жаб. А когда всё это русское слово уже польётся из ушей, возьму жестокое кровавое dark fantasy и забудусь в диком шейке смертей и заговоров

Главный герой по имени Илья Кассель эмигрировал в Нью-Йорк из Советского Союза (для Радзинского важно, что именно из этой несуществующей сегодня страны, а не из России), а теперь за доллары, за много долларов составляет отчеты о дневной динамике между этим самым долларом и иеной. Он живет в главном городе Земли, хорошо зарабатывает и не боится быть единственным белым на платформе метро в Бронксе — вообще "после тюрьмы мало чего боится". Он хорош и в сексе, и в умных разговорах. И вот к эдакому супермену к середине книжки начинаешь почему-то испытывать ну если не любовь, то сочувствие — потому что он простодушен. Простодушен узнаваемо и потому обезоруживающе — как все те люди, которые стараются понять. Те, кто считает, что где-то есть истина, которую можно узнать и познать.
В поисках истины этот герой отправляется в Суринам — в южноамериканскую страну, которую в XVII веке голландцы выменяли у англичан на город Новый Амстердам. (Потом англичане переименовали Новый Амстердам в Новый Йорк.) Вообще-то сначала он думает, что отправляется туда знакомиться с семьей любимой девушки, но оказывается — в поисках истины.
Это "оказывается" обставлено у Радзинского здорово: вроде бы с героем с самого его приезда в Суринам начинают происходить какие-то непонятные мистические, колдовские вещи, но они и персонажу, и читателю кажутся вполне закономерными, свойственными этому экзотическому месту, а потом происходит простая вполне человеческая вещь, попросту говоря, обман — и это кажется очень-очень странным и непонятным. Герой и читатель теряются в догадках, впрочем, читатель вскоре в них находится — все-таки книга практически начинается с беседы о том, "почему бог нас покинул", почему "теперь он себя только проявляет, а раньше являл". Просто так книжки с таких разговоров не начинаются. И книжка Радзинского — тоже не просто так. Рекомендую.

Ни за что на свете не ходите

Меня очаровал "Агафонкин", покорил стройной соразмерностью частей и захотелось читать Олега Радзинского. Потому  "Суринам ". Что за страна? Маленькая южноамериканская, граничит с Гайаной, Французской Гвианой и Бразилией, крайне низкая плотность населения, занятого в основом в сельском хозяйстве. Одной из первых завоевана в ходе конкисты, колонизировалась англичанами, которые в 1662 году продали её голландцам в обмен на Новый Амстердам, ныне известный нам как Нью-Йорк. До 1922 колония Голландии, до 1975 протекторат. Основой экономики до середины XIX века был сахарный тростник, распространение в мире сахарной свёклы спровоцировало сильный экономический спад, который удалось частично нивелировать, открыв страну для китайских и индийских эмигрантов. Был свой диктатор Баутерсе: проводил путч, бывал свергаем, нынче снова у власти в результате демократических выборов. Вклад в мировую культуру - песня  "Парамариба - город утренней зари." 

Вот и все, что вы хотели знать о  Суринаме, но стеснялись спросить. Ничего не хотели? Поздно, доктор. Хорошо, а зачем это нам? Потому что здесь будет разворачиваться действие, сюда привезёт героя возлюбленная, чтобы провести выходные с семьёй и, ну вы понимаете, такого рода уик-энд предполагает нечто большее, чем просто знакомство. И герой ничего не имеет против, Илья любит Адри и впервые в жизни хочет отношений, сопряженных с обязанностями и обязательствами, а принадлежность девушки к весьма богатой и родовитой семье не имеет никакого значения. Хотя, может быть, придаёт толику дополнительного шарма, очарования аристократии никто не отменял.

По ситуативной близости вспомнился оскароносный фильм "Прочь", зеркально отражающий ситуацию "Суринама", чернокожий фотохудожник, проводит выходные в гостях у белого семейства своей подруги. И что, эта книга о том, что не стоит слишком сильно отрываться от корней, лишая себя защиты собственной расы и социального круга? Да, и об этом тоже, всяк сверчок, знай свой шесток; не садись не в свои сани; с суконным рылом не стоит в калашный ряд. А современность и широта взглядов, которые мы с готовностью демонстрируем в социально-пассивных ситуациях, съеживаются и опадают при столкновении с действительно базовыми принципами. Расистка? Реалистка.

И тем не менее, не первой молодости и не запредельно успешный, если мерить в категориях журнала "Форбс", но вполне себе ничего в масштабах сайта "Одноклассники", русский эмигрант Илья, едет в Суринам. Он не предполагает искать Бога, в эти игры прежде довольно играл и ничего, заслуживающего внимания, из них не вынес. Он ищет любовь. Вернее - уже нашел и хочет закрепить отношения, сделать возможно более легитимными. Очевидно забыв, что Бог есть любовь, а от перемены мест слагаемых сумма не меняется. То есть, отношения не арифметика и кое-какие нюансы теряются, а другие находятся - не суть важно. Главное, что увильнуть от фирменного русского богоискательства герою не позволят.

В целом, занятный роман и Олегу Радзинскому нужно было зачем-то его написать. А я прочла не без приятности, сделав себе заметку нипочем не ездить в Суринам, даже если меня пригласит туда наследница аристократического семейства Рутгелтов (особенно, если пригласит).

Однажды в Суринаме, далее – везде.

Практически до самого финала мною владело восторженное ощущение, что передо мной неизвестный роман пусть раннего, но Фаулза. И голова сладко кружилась от предвкушения всех последующих романов Радзинского младшего… Финал убил и восторг и предвкушение. Своим сознательным торжеством бессмысленности это напомнило финал «Сердца четырёх» Сорокина. Или как если бы «Путешествие в Страну Востока» Гессе внезапно оборвалось бы гибелью всех героев под камнепадом. Мы никогда не узнаем, какая личная драма заставила автора задумать и написать столь злой и безжалостный роман о людях, пытающихся искать смысл за пределами учебника (будь то учебник по экономике или по астрофизике). Это очень похоже на то, как если бы очень близкий автору человек потерял себя или жизнь, чрезмерно увлёкшись неким вероучением. «Суринам» - роман о постигшей потере, непреходящей боли и агрессивном несогласии с вопиющей бессмысленностью происшедшего. А жаль – Фаулз смотрел и дальше и глубже и выше…

Мораль книги, как её понял я: Остерегайтесь повёрнутых на эзотерике! Критическое мышление - путь к спасению.