Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий

Мы очень долго ждали нового Мураками. Не сказать, что слишком долго, всего-то пару лет после выхода в оригинале и пару лет до этого. В сравнении с фанатами Томаса Пинчона, фанаты Харуки успели всего лишь максимум из школы в университет перевестись, или закончить университет, в то время, как фанаты Пинчона просто умирали от старости.

Но тем не менее. Ожидание казалось вечным, в основном, из-за тягомотины, которую развернуло издательство с Митей Ковалениным. Упаси Боже, вряд ли тут его вина, но "Эксмо" точно успело и на его, и на наших нервах поездить. Особенно, под конец, когда дату выхода переносили буквально постоянно на месяцок вперед. Комьюнити волосы на себе рвало, а кто-то, по слухам, даже в Японию уехал и язык выучил.

Короче, хайп нереальный. И чего ради? Я ожидал, что будет небольшая книга, но втайне надеялся страниц хотя бы на 400. А тут - 310. И всё. Цкуру Тадзаки. Никто не объяснил, почему вдруг Цкуру, а не Цукуру, хоть и роли это большой не играет. Чего этот роман точно стоит, так это разбора по полочкам. Чем я, пожалуй, и займусь. Не откладывая в долгий ящик.

Ремарка. Мне не понравился третий том 1Q84, поэтому последнее Мураками-впечатление было смазанным, но первые два тома были безумно хороши.

Итак. Сюжет, который всех еще с синопсиса заинтересовал, крутится вокруг мужика по имени Цкуру Тадзаки. В иероглифе, обозначающем его фамилию нет "цвета". А у его 4 друзей есть. Они как в бешеных псах. Синий, Красный, Белая, Черная. И бесцветный Цкуру. Они тусили все детство вместе, а потом вдруг бросили его, через какое-то время после его переезда из маленького Нагои в Токио. Он помучился, и стал жить новой жизнью. Мы встречаем его 36тилетним, одиноким проектировщиком станций.

Подруга Цкуру, последняя среди непостоянных, вынудила его разворошить прошлое, и ему ничего не осталось, кроме как, собственно, разобраться в произошедшем 16 лет спустя. Больше о сюжете не скажу. Теперь кусочки. Поначалу в Цкуру мы видим того самого героя Мураками, к которому мы привыкли. Типаж - "принимаю все как есть не задавая вопросов". Таким мы помним героя тетралогии Крысы, таким мы помним героя "Хроник заводной птицы" да и вообще любого протагониста. Даже в рассказах. Абсолютно везде. Вспомните, как однажды к мужику домой пришел тюлень, мило с ним пообщался и ушел. Обыденность. В общем, и этот герой ничем не отличался. Но потом, и это бросается в глаза, мы замечаем, что Цкуру отпускает шутки, поддерживает НЕПРИНУЖДЕННЫЙ диалог... Это, скажу я вам, новьё. Такого Мураками мы еще не читали. Да, его герои с утра до ночи рефлексируют, но как-то нечеловечески, слишком внутри себя. Здесь, переживания героя нам вполне могут быть близки, ведь мы тоже когда-то теряли близких друзей, когда наши пути с ними расходились.

Это лишь первое среди удивительного. Затем, меня слегка смутил невнятный гомоэротический момент. В принципе, книги Мураками всегда отличались обилием сексуальных сцен, интересующих в первую очередь своей отчужденностью. То есть, герой как-бы и сексом занимается, но вроде как и продолжает грустить и думать о чем-то. Но про секс между мужчинами Харуки еще не писал. С другой стороны, чего только в 66 лет не напишешь. Он когда-то целый роман женской любви посвящал, так что чего это мы, собственно... Но непривычно.

Следующим впечатлением для меня оказалось описание Хельсинки. Дело в том, что так близко Мураками еще ко мне не подбирался. Территориально. Я был в Хельсинки несколько раз, и город этот, в целом, люблю. Прочитать о нем у любимого автора было особенно ценно, т.к. раньше действие происходило везде, как говорится, кроме здесь. А Финляндия находится в 3 часах езды от Петербурга. Справился он прекрасно. Я все думал, ездил ли он туда, или просто талант.

Но на выходе мы получили самый стабильный роман для автора, который только можно представить. Недосказанность? Есть. Забивание на сюжетные линии? Есть. Концовка без конца? Тоже есть. Я вспомнил короткий старый роман "К югу от границы, на запад от солнца", где герой тоже бежит за прошлым и пытается найти себя. В "Бесцветном Цкуру Тадзаки" Мураками словно повторяет тот роман, но создает немного иной образ и добавляет воды. Да, с этим в романе тоже проблемы есть. Некоторые сцены и рассуждения героя написаны словно для того, чтобы листаж увеличить. Но и на том спасибо. Пишет то он хорошо. В сравнении с тем же третьим томом 1Q84 воды, можно сказать, вообще нет. Там одна и та же мысль проговаривалась раз 10, если не больше.

Я проглотил книгу очень быстро, потому что действительно скучал. Не знаю по чему конкретно. Может быть, вспоминал свои 17, когда прочитал все, что можно у Мураками. Может быть, по этому неповторимому стилю (спасибо, Коваленин, еще раз). Но максимальной отдачи не получил. Когда читаешь восьмисотстраничный том и заканчивается ТАК, принимаешь легко, потому что хватает. Тут не хватило. Мало. Надо еще. А нет. Сидите, ждите. Может быть, к следующему роману я уже и сам книгу напишу.

Как стать мужчиной или почему русские не говорят о смерти

Есть такая болезнь - Мураками читать. И что бы там не говорили о нем, но пацан уже был несколько раз по дороге к Нобелевской премии по литературе, поэтому говорить можно сколько угодно, а этого уже не отменить. Открыл его новую книгу - покинул на время Генри Джеймса. Мозг отдыхает, и почему - легкое чтение? Может быть, но вести диалог интересно.

На протяжении всего повествования идет обсуждение исполнения Листа - сия тема настольная среди студентов музыкальных вузов. Только ли Лист виртуоз и извращенец? Ничего говорить не хочу по этому поводу, но сама эта тема определяет претенциозность.

"Откровение превосходит рамки Пророка и он становится вездесущим". С первым согласен, а второе - чепуха. Пророк становится всего лишь менее уязвимым. Что означает "популярным". Ну, для сравнения - универсальная проститутка может одновременно ублажать нескольких клиентов.

"В чем ценность свободы воли?" В том, что пациент ее считает свободой воли.

Говорить с японцем о смерти все равно, что с русским говорить о бабах.

По Мураками - подруга нужна, чтобы "обнимать ее, нежно гладить где захочется". Например, по обнаженной печени.

Раньше автор всегда мимоходом, как бы невзначай ссылался на авторов-классиков, подчеркивая тем самым изысканный вкус героев и свой собственный, создавая видимость того, что и его роман имеет ко всему этому отношение. Еще более простой способ - музыка. Там даже не нужно слов, просто прикиньтесь ее проникновенным знатоком. "Если слушать внимательно, начинает казаться, будто тебя переносит в какое-то совершенно другое место". А если не начинает, то никому не говори, закатывай глаза и делай одухотворенное лицо. Эталон подобного - "Крейцерова соната". Со звуками Бетховена я понял, что являюсь самым тонким, изысканным и исключительно избранным. Гарри Поттер форева. К вам по Мураками приходит "очень редкое и необычное ощущение". Если купили "Бесцветного Цкуру Тадзуки".Тракторист дернул за рычаг и на вспаханное уже поле посыпались нотные листы. Впрочем, галиматьей из раздела "Современная российская проза" можно удобрять все поля этого мира. Покопался на днях. Феерическое тысячетонное говно. Извините, отвлекся. В смысле, Мураками на их фоне шедеврален.

Если бы не было упоминания Хаксли на тему границ сознания, то Мураками смог бы отказаться от описания японской повседневщины - найдите у него хотя бы один роман, где герой не ходит по городу, не заходит в ресторан и не ест. Термин "расширение границ сознания" слишком умозрительный. Правильно и доходчиво бы было "изменение границ сознания". А "истинная реальность" по существу - глупая игра слов, ибо каждый считает свою истину самой истинной.

Страница 141. А я все надеялся, что она не появится. Но вот она пришла. Мистическая волшебная фигня. Впрочем, сравнивая с другими произведениями Мураками, ее как бы здесь и нет. Кстати, простебав логику, доказав ее несостоятельность (с помощью логики же), ты становишься неуязвимым. По крайней мере - в интернете и на страницах литературы. Ранее упоминавшийся Лев Толстой когда-то это очень хорошо изобразил. Но подобная фундаментальная база доступна немногим. Зато можно пользоваться ее плодами - когда нет аргументов, то всегда можно сослаться на бездуховность оппонента.

Истинная логика содержит в итоге только одно. Мы смертны. Вернее, сорри, "ты смертен". Все.

Радостно, что Таллинн у Мараками достопримечательнее Питера, хотя название города написано неправильно - "Таллин". Но это скорее всего вина переводчика.

"Какой смысл в фотографиях? Больше всего ему сейчас требуются живые люди - и живые слова". Согласен с первым, но на второе имею собственную трактовку. Но сие субъективно.

"Люди приходят к тебе, убеждают в твоей пустоте - и уходят дальше. И ты опять остаешься один". Я бы сказал - "ты убеждаешься в людской пустоте и опять остаешься один".

"Некоторые истины на свете можно постичь, лишь увидев, как меняется женский облик". Как там было, "правду не говорят фашистам на допросе и постаревшим одноклассницам". Так и мы всю жизнь врем сами себе.

"Как бы не хоронили воспоминания - историю не сотрешь". Это ключевая фраза не только произведения "Бесцветный Цкуру Тадзуки", но и всего творчества Мураками. Формою автор напоминает Марселя Пруста, но, слава, богу, только формою, но не содержанием. Все эти литературные онанисты, в жизни которых ничего не происходило и не могло произойти по причине врожденной ущербности, годятся только для вздохов на скамейке, когда содержание не имеет значения, ибо все затмило собою либидосодержащее. Как говорил Лев Толстой "женщина, каким бы делом она не занималась: учительством, медициной, искусством - у нее одна цель: половая любовь. Как она ее добьется, так все ее занятия летят прахом".

А вообще, в каком-то смысле перед нами автобиография Харуки Мураками. Бесцветный Цкуру Тадзуки - это он сам. Как он про себя говорит, "всю жизнь как пустой сосуд. С формой вроде порядок, а внутри ничего". Вот горшок пустой, он предмет простой и далее по тексту Винни-Пуха. А ведь очень верно - Мураками лишь пропускает через себя строки своих произведений, которые попадают к читателю. Он как бы и не навязывает своих точек зрения, эта его вялотекущая манера создает полную иллюзию того, что якобы читатель все держит в собственных руках и все сам контролирует. Мураками передает только некий эмоциональный импульс, сквозь него задумчиво течет время. Здесь ключ ко второй части названия произведения. "Годы его странствий". Насколько же он бесцветный и каковы были его годы странствий - решит в итоге не нобелевский комитет, а уже решили миллионы читателей по всему миру. Но это прекрасно, что при достижении такого уровня известности, Мураками до сих пор задается подобными вопросами.

Сексуальные же глюки Мураками пошли по 2-3 кругу. Понятно, что человек находится в таком возрасте, когда страх за потенцию превалирует, а потому в "Бесцветном" автор идет знакомым проторенным путем. В такие минуты просыпается суеверие. Если что-то работает, то ты даже чихнуть лишний раз боишься не по плану. В первый раз, помнится, его фантазии выглядели где-то даже оригинальными - семя главного героя передается на расстоянии и по назначению. Типа, если есть, "передай воздушный поцелуй", то почему не быть "передай секс". Главное, чтобы человек при этом остался максимально жив.

Что ж, это лучшее, что я когда-либо читал у Мураками. Основную массу его произведений приходилось оценивать по эмоциональной шкале, что, мягко сказать, недостойно мужчины. В итоге, Мураками вернулся к своим истокам, к себе настоящему. Начинал он, если помните, с маловразумительной реалистичной чепухи и ему в дальнейшем пришлось удариться в расплывчатую девичью мистификацию. Теперь же он вновь вступил на твердую землю. Это первый у автора разумный и зрелый труд. Даже если Мураками не напишет больше ничего, что маловероятно, то этого будет вполне достаточно, чтобы увековечить собственное имя в мировой литературе. Браво, Харуки! Мужчина.

Железнодорожная сеть

Этот роман Харуки Мураками – настоящая дорожная карта. В ней пять линий – красная (Акамацу, яп. «красная сосна»), синяя (Оуми, яп. «синее море»), белая (Сиранэ, яп. «белый корень»), черная (Куроно, яп. «черная пустошь») и серая (Хайда, яп. «серое поле»). А по рельсам неспешно катит бесцветный Цкуру Тадзаки – сходит с привычного маршрута и катит то вперед, то назад, то по одному пути, то по другому, ныряя в темные тоннели и выныривая из них – все ради того, чтобы понять, что и почему произошло много лет назад.

Роман сразу бьет очень больно, особенно если читателю знакомо чувство предательства, непонятного и жестокого. Тесная компания была для Цкуру всем, он наслаждался внутренней гармонией своих «цветных» друзей даже после переезда в Токио, когда вдруг они все дружно заявили, что не хотят иметь с ним никаких дел, ни видеть, ни слышать. Без объяснения причин. Точка. Удар под дых. Можно только догадываться, как это не убило Цкуру, хотя, пожалуй, все-таки убило, кое-как вытолкнув в свет уже совсем другого человека, который смог худо-бедно существовать.

Но подобные раны не проходят бесследно, и спустя много лет все еще что-то заслоняет Цкуру от внешнего мира. Чтобы не потерять то немногое, что у него есть, он решается разыскать своих друзей и узнать, что тогда заставило их так жестоко поступить с ним. Правда оказывается шокирующей и таинственной…

В нескольких анонсах этот роман представили как «лирического» Мураками. С этим сложно согласиться. Путешествие Цкуру Тадзаки – глубоко психологическое, частью мистическое и несколько даже криминальное, а лирика здесь не является ни важной частью повествования, ни хотя бы связующим элементом. Если только небольшим трамплином. Все гораздо глубже и запутанней, поэтому я бы сказала, что это Мураками «психологический». Но со всеми элементами, которые так притягивают к творчеству этого автора – витиеватыми странностями, неожиданными открытиями, философскими размышлениями. И хотя большинство деталей, приемов и поворотов так или иначе встречались в других его романах, здесь все составлено очень гармонично, в красивую разноцветную схему – ни дать ни взять карта метрополитена. С уже закрытыми станциями и станциями такими, о которых простым смертным известно мало.

Радует и финал странствий Цкуру – концовка романа открытая, автор, как смог (а смог он хорошо), разложил все по полочкам, однако право решать предоставил читателю.

По итогу имеем интересное произведение, достойно пополнившее библиографию автора. Рекомендуется не только всем любителям Мураками, но и тем, кто еще не успел познакомиться с его творчеством.

И вскроется суть:
Он сам когда-нибудь
Укажет ветру путь,
Которым дуть.
Андрей Макаревич, "Флюгер".

1) Рецензия не только и не столько об этой книге, сколько о книгах Харуки Мураками вообще.
2) Осторожно, могут быть спойлеры.

Очень люблю Мураками. И мне, интроверту, в голову то и дело приходит мысль, что книги Мураками - литература прежде всего для интровертов. Но, уверен, в мире вообще и на Лайвлибе в частности найдется немало экстравертов, которые горячо возразят на это заявление и будут правы :)

Наверное, при желании автору можно было бы поставить в упрек некоторое однообразие - Мураками, если можно так выразиться, "очень одинаковый". Но желания такого совершенно не возникает - мне очень близки и мир его книг, и его герои. Хотя, конечно, Цкуру Тадзаки обладает множеством общих черт с протагонистами других произведений - с Тору Окада из "Хроник заводной птицы", Хадзимэ из "К югу от границы, на запад от солнца", Ватанабэ из "Норвежского леса", Тэнго из "1Q84", безымянным персонажем "трилогии Крысы"...

Герои Мураками - люди глубокие, вдумчивые, интровертные, чуткие, восприимчивые, иногда ранимые и, с обывательской точки зрения, несколько не от мира сего. Есть в них какая-то труднообъяснимая чудинка, странность, незаметная на первый взгляд, но совершенно определенно выделяющая их из общей массы. Они достаточно равнодушны к материальным благам, карьерному росту, социальному статусу и тому подобным вещам - одним словом, люди напрочь выпадающие из контекста эпохи потребления, которые вместо место этого более или менее успешно находят для себя некую экологическую нишу. И со стороны кажется, что они - вялые, пассивные и плывущие по течению люди.

Но ключевое слово - "кажется". Поскольку в тот момент, когда с этими несколько отличающимися от остальных, но в целом совершенно нормальными людьми начинают происходить аномальные истории, за их отрешенностью обнаруживается воля к победе, за агностицизмом - методичное и упорное стремление докопаться до сути происходящего, за внешней апатией и готовностью плыть по течению - гибкий, но прочный внутренний стержень, позволяющий этому течению успешно противостоять. Цкуру Тадзаки, которого, по его собственному выражению, словно смыло волной за борт, в итоге выходит победителем в противостоянии с этой самой волной, как и герои других книг Мураками. Ибо волна-то остается "при своих", а вот человек не только отражает ее натиск, но и выходит из схватки победителем, открывая в себе некие качества, неизвестные дотоле даже ему самому, и обретая дальнейший путь. (Да, я помню, что у "Бесцветного Цкуру Тадзаки..." открытый финал, но толковать его склонен в исключительно позитивном ключе).

"Бесцветного Цкуру Тадзаки...", как и другие произведения Мураками, я охарактеризовал бы словами "роман о пути к себе". Этот путь герои проделывают отчасти впотьмах - в той пропитанной мистикой реальности, которую автор изобретательно создает для своих персонажей, ясность не наступает довольно долго. Герои движутся наугад, интуитивно, иногда - с посторонней помощью, иногда - ловя и пытаясь интерпретировать подсказки-головоломки. Но главное - они движутся. Образно выражаясь, герой Мураками - не та лягушка, что утонула в сметане, а та, которая барахталась-барахталась да и сбила из сметаны масло, благодаря чему смогла выпрыгнуть на свободу :)

И вот за что еще я очень люблю Мураками: его романы - это путь к себе не только для героев, но и для читателей тоже. Возможно, это исключительно мое субъективное восприятие, но у меня от этих книг начинается процесс, который я определил бы словами "конструктивное самокопание", когда на фоне стоящих перед героями вопросов и лабиринтов-загадок начинаешь задавать сам себе различные вопросы и искать на них ответы.

Эти вопросы, конечно, с сюжетами книг непосредственно не связаны. Но они в очень значительной степени ими вдохновлены.

Так уж получилось, что я никогда толком не читал Харуки Мураками. Знаю, для любителя современной литературы упущение достаточно внушительное, но что поделать, почему-то книги японского классика все никак не шли мне в руки. Хотя почему почему-то? Причина как раз мне в должной мере ясна. С достаточной долей убеждения могу судить, что сам же себе в юношестве скоропалительно диагностировал синдром Пастернака. Помните, что это такое? Если кто-то в первый раз слышит про это явление, то цитирую человека, который его открыл в 2004 году: «суть синдрома Пастернака заключается в понимании художественного объекта как нечто выдающегося, но невозможности испытать хоть какие-либо эмоции к нему». Среди основных симптомов – смятение, гипертензия, острое нежелание читать «Доктора Живаго», ушные папулы, делирий и ненависть ко всем Борисам, которых родили Леониды. В общем, уверен, смысл вы уловили.

Так вот, есть все основания полагать, что клиническая картина для Мураками была крайне похожей. Воспоминаний осталось совсем немного. Я точно помню, как бросил странице на 70-й «Норвежский лес» (потому что душа хотела танцевать более быстрые танцы), а вторую книгу (я уверен на 89 процентов, что это была «Дэнс, дэнс, дэнс») я бросил, даже не начиная своих отношений с ней. То есть пару раз брал в руки, крутил-вертел, нерешительно водил рукой по обложке. А какое-то время спустя, во время моего переезда во взрослую жизнь, эта книга, как и многие другие вещи незрелого отрочества, канула в лету. На этом все тогда и кончилось и всячески затихло.

Прошли годы. Я, разумеется, знал и видел писателя Мураками, весь его непрекращающийся взлет, его плавный переход к состоянию живого классика мировой литературы. Я с интересом наблюдал, как ежегодно букмекеры дают на него самые низкие котировки на получение Нобелевской премии по литературе (хотя всегда почему-то болел за вечно второго в этих списках Милана Кундеру, которому, кстати, сегодня исполнился 91 год, вот так дела). Я внимательно читал вменяемую прессу про его новые творения, которые неизменно получали высочайшие оценки. Ну и вот, время пришло. Не то, чтобы я обводил какую-то дату в кружочек, просто понял, что надо отбросить юношеские заблуждения (или, наконец, кстати, подтвердить их) и взяться уже за дело. Немалую роль в этом решении сыграл и другой японский писатель и, кстати, очень недавний лауреат Нобелевки Кадзуо Исигуро - мне очень понравилась тональность и ритм его произведений, восточная размеренность, умение создавать realizm magiczny на пустом месте. Да, я знаю, что не похожи, суть то не в этом. На уровне триггеров сработало, наверное. И да, я знаю, что Исигуро британец. Как и Салман Рушди, как и Николай Толстой-Милославский. Very great british.

С выбором произведения сразу возникли некие вопросы. Учитывая, что с 2009 года Мураками развлекал своих читателей двух-, а то и трехтомниками, выбор пал на единственную сольную работу автора за эти годы. К более старым произведениям я решил сразу не обращаться, без особых, правда, причин, просто сиюминутно захотелось чего-то относительно нового. А вернуться назад всегда можно и никогда не поздно, особенно когда это касается литературы. Таким образом, свое второе знакомство с японским писателем я начал с Цкуру Тадзаки, его любопытной колористики (это очень остроумно и обложка станет понятнее) и его пилигримаже (pilgrimage - такое сочное слово, именно так на английском звучат "годы его странствий", невероятно круто, да?). И первая мысль, которая пришла ко мне после прочтения книги, она же основная мысль – диагноз был поставлен преступно неверно, никакими «пастернаками» тут и не пахнет, ПАМАГИТЕ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО ОГРАБИЛИ. Ну ладно, может, конечно, просто тогда не распробовал (верить в это не хочется, как же так), ну либо был тогда изрядно туп (верить в это не очень хочется тоже) и ничего не понял.

На деле же, кто бы сомневался, Мураками просто невероятно чудесный. Мне сложно судить по понятным причинам, какое место в его творчестве занимает «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий», но просто как конкретное, абсолютно независимое произведение, которое я схватил и прочитал – о, я не мог даже надеяться, что будет так здорово. Здесь и выдающийся, извините за это неказистое, но точное слово, сторителлинг, и плавный, в самом лучшем смысле этого слова, убаюкивающий темп. Главный герой как будто вот-вот скинул с себя гоголевскую шинель и стоит себе, смотрит, как поезда приходят-уходят. И есть в этом какая-то непередаваемая динамика, которая вопреки законам физики, появляется там, где ее быть не должно. А еще в определённый момент (Мураками скажет когда) нужно включить «Годы странствий» великого венгерского композитора Ференца Листа. И если гармония в каком-то виде и существует, то именно в таком.

Я не могу сказать, что «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий» меня поразил какими-то сложными смыслами (я немного боялся самурайской эстетики, сам не знаю почему, говорю же, немного głupi), скорее даже наоборот, эта книга удивила меня своей жанровой, интеллектуальной, какой угодно доступностью. Ведь, если вдуматься (и немного проигнорировать достаточно сложные смыслы), то это произведение можно отнести к самому народному жанру – детективу. Ладно, мне, правда, наверное, стоит замолкнуть со своими «эстетиками» и «детективами», потому что хоть я и стараюсь хвалить роман, но получается аляповато. Все потому что книга Мураками – материя сложная (но доступная), а я и мой сомнительный дар книгоэкспертизы – ежовья лепешка.

Самое, наверное, удивительное, что я открыл для себя, это то, насколько сильно Харуки Мураками не похож на остальных. Я не большой специалист по восточной литературе, скажем честно, может мне стоит ознакомиться, например, с Мо Янем, но если брать основной срез западной современной большой литературы, то тут совпадений у меня не находится. И тут две догадки: то ли Мураками слишком «восточный» для всех остальных (хотя он вообще не «восточный» в этом смысле, у него действие рецензируемой книги, в том числе, в Финляндии происходит, и ни один финский писатель не сможет так емко и точно описать свою нацию, как это сделал Мураками. Ни один, я серьезно), то ли Мураками слишком, как бы это сказать, олдскульный. Я к тому, что его хочется на полку к его любимым Достоевскому и Диккенсу поставить, а не с теми же Исигуро и Кундерой. Второй пункт, мне кажется, больше похож на правду, плюс сразу о многом говорит в плане качества литературы.

В конечном счете, если вдруг кто-то не понял, я очень рад, что со второго раза у меня получилось. Нет, я не чувствовал себя каким-то неполноценным, но сейчас, правда, все стало на свои места. Более того, уже для себя твердо решил, что каждую осень буду читать Мураками вместо ежегодного Пелевина. Говорю же, в литературе никогда не поздно что-то поменять. Или не говорил такого? Какая разница.

Читайте хорошие книги и берегите себя.