— Сволочь!
Несостоявшаяся невеста увидела мелькнувшую белобрысую макушку жениха, затесавшуюся в толпе ушастого посольства. Ее крик подтвердил незыблемую истину: влюбленная женщина может не замечать тысячи недостатков у объекта обожания, но его самого увидит за версту даже под личиной.
На собственном опыте Антер убедился в народной мудрости: 'Если начинается семейная ссора — мужчина ничего не должен говорить, он должен сразу целовать'. Молва была права — способ эффективный и приятный. Вот только дознаватель искренне надеялся, что продолжение сего выражения 'а женщина — сразу плакать' — останется для его жены тайной. Женские слезы — то еще испытание, а если они будут в глазах любимой — Васса из него веревки будет вить.
— Понятие 'великосветскости' весьма растяжимо…
— Будь изысканно — вежливой су…, — в последний момент дознаватель все же сдержался, — которую хочется придушить, но повода найти не можешь — потому как такая гадости произносит с безукоризненной вежливостью и с соблюдением всех норм этикета.
— Знаешь, на востоке есть такое блюдо, жричёдали называется,
— У мужчины нет признаков лишения девственности, кроме его наглой, довольной рожи…
А светские сплетники из тех, что видят краем глаза, слышат краем уха, и думают краем мозга, домыслят столько подробностей, что потом хоть полгода не вылезай из департамента.
Глаза сияли безмерным счастьем. Ибо что может быть радостнее осуществленной шкоды, за которую еще не поймали и не наказали?
Мариция, увидев погрызушку, взвыла так, что стекла задрожали. Корсет, не выдержав давления превосходящих сил противника, решил сдаться без боя и разошелся по швам. А за ним и платье. Теперь княгинюшка верещала уже по другой причине, правда, нужно отдать ей должное, перехода в тональности почти не было, а взятое ею 'си' она держала несколько клинов подряд.
Сколько истерик пришлось закатить папеньке, безоглядно обожавшем свою дочурку! Даже два раза объявить голодовку (впрочем, продлившуюся ровно до ближайшего обеда — покушать Мариция любила, и с размахом) и один раз потравиться (жаль только, что вместо сонных капель княгинюшка приняла слабительные, перепутав этикетки, но отец все равно испугался за дитятю, решившуюся на самоубиение).
Корсет стойко держал оборону, подобно тихонским партизанам времен великой эргонейской войны, перекрывая канал поставок продовольствия противника, в смысле воздуха. Отчего княжна дышала неглубоко и часто. Зато у нее в кои‑то веки наметился остаточный след талии.
Как известно лучшим катализатором любой реакции во все времена являются деньги. Впрочем, иногда их эквивалентом могла стать угроза смерти...