Читатель этой интереснейшей книги получает возможность усомниться в справедливости известной фразы, вложенной А. Пушкиным в уста Моцарта: «Гений и злодейство — две вещи несовместные». Мы увидим отмеченного несомненной гениальностью поэта, самоотверженного борца за свободу Италии и Греции — и самовлюбленного эгоиста, который растлевает юношей, соблазняет единокровную сестру, предается неудержимому распутству и пренебрегает собственной дочерью. И все это — один человек, великий английский поэт Джордж Гордон Байрон.
И шо я в тебя такой влюблённый (цэ)
Слишком автопробежно, на мой вкус. Все время хотелось больше подробностей, честно говоря. И в целом написано неровно. Если уже само название сигнализирует о том, что речь пойдет о любовных перипетиях в жизни байрона, то к чему вставлять несуразные куски о его творчестве. Причем вставлять совершенно нелогично, то есть создается впечатление, что вот как только захотелось, то и сообщила, что он еще и стихи пописывал. Спасибо, конечно, спасибо.
Ну, образование, конечно же, прежде всего. Уже не в первый раз читаю об английских школах и колледжах, и налицо какие-то сплошные два Г. Голод и гомосексуализм. Голод и, блин, гомосексуализм - вот что терзало век от века английских мальчиков прямо посреди обучения грамоте. Девочек, подозреваю, тоже. И родители, испытав все это на себе, папы имеются в виду, на голубом глазу посылали туда своих детей, невзирая на любые мольбы и советуя терпеть, как посоветовал папа ивлина во. ТЕРПЕТЬ.
Тем, кому Бог даровал красивую внешность, а Байрон бесспорно относился к таковым, давали женские имена, их выбирали "сучками" для развлечения более взрослых учеников.
Ясное дело, что терпение рано или поздно доходило до нетерпения.
Удовольствие ущипнуть предшествовало большей интимности. Тот, кто отказывался. получал оплеухи или пинки до тех пор, пока не уступал. Эти непристойности смягчались в дневное время более возвышенными чувствами - подношениями, стихами, которые ученики писали друг другу.
Понятно, что байрон не отставал от товарищей и даже опережал. Характер у него был такой. Бойцовско-поэтический и надменный. И даже медведя завел, чтобы гулять по оксфордам.
Среди всего этого разгула произошло нечто прекрасное, волнующее и, возможно, пугающее. Сначала это был только голос, серебряный и парящий, словно жаворонок, голос пятнадцатилетнего мальчика. поющего в хоре часовни в Тринити. Потом лицо, увиденное при свете свечей, - точеное, прекрасное. Джон Эдлстон, на два года моложе Байрона, сирота из простолюдинов, стал тем, к кому Байрон испытывал самую сильную и чистую страсть - их соединила мистическая нить.
А между тем... законодательство не дремало...
Вскоре он понял, что Эдлстон был той любовью, без которой он не может существовать, но с которой жить он тоже не может, так как подозреваемых в содомском грехе сажали в тюрьму; это преступление каралось повешением.
Во всей этой фантасмагории поражает градус цинизма. Сначала мы загоняем мальков в тесное неотапливаемое помещение, устраиваем им узаконенную дедовщину, а потом, блин, вешаем за содомский грех. Короче, читала и думала, у нас ведь так же, наверное, было во всяких закрытых учебных заведениях. Нда, короче.
Впрочем, никакое образование не помешало нашему лорду любить всех (женщин и мужчин). И любить мучить женщин, но не без взаимности. С мужчинами, видимо, было не так заковыристо. Они, наверное, не предъявляли претензий заради неистового романтизЪму в таких неимоверных количествах, ибо происхождением были попроще, и вообще.
Круче всех байрону отомстила жена. В ее мемуарах описывается якобы кромешный ад 13-ти месяцев их совместного проживания. Но что показательно, мадам не успокоилась после развода, всячески преследовала и чернила бывшего до самой его смерти и после тоже. Так что есть у меня подозрение, что там был не только семейный ад, похоже, чем-то байрон сильно уязвил ее. Может быть чаще захаживал в спальню к сестре августе, чем к ней, кто знает. Или факт романа с бейлифом, пришедшим описывать имущество за долги, сыграл окончательно роковую рояль.
Другие женщины настолько сильно не жаловались, хотя он был тот еще козомет. И поразительна его жестокость к матери, к незаконнорожденной дочери, которых он вдруг сильно полюбил после их смерти, но ненадолго. И сестра получала самые проникновенные письма о любви, когда они навсегда расстались. Очень правильно делали те женщины, которые держались от него как можно дальше или просто дружили.
Короче, в конце концов байрон доигрался в свои запретные игры, окончательно уронил себя в глазах общества (бывшая тоже постаралась), и его вежливо попросили из англии. В заграницах он продолжил вести себя непотребно, то есть пить, гулять, любить всех-всех-всех, устраивать зоопарк на дому и настраивать против себя "приличных" людей. И писать стихи, как изредка напоминала мне эдна. В общем, к тому времени я немного свыклась с ее реактивным стилем изложения.
Но на чужбине так-то было проще. Ибо в италии, к примеру, женщина вообще могла иметь официального любовника и все такое.
Неудивительно, что ближе к финалу байрон окончательно истощился от такого буйного образа жизни и приобретенного сифилиса и помчался до греций в пекло освободительной войны. Там, конечно же, опять был какой-то бардак и несуразица вместо нормальной борьбы за свободу. Поэтому снова пришлось пить, гулять и влюбляться, изредка совершая благородные поступки. А так греки бесстыдно разводили бедного поэта на фунты со стерлингами.
Последней его любовью стал греческий мальчик, который ни черта не ответил на чувства заграничного лорда, зато стихи о несбывшемся удались. И до последнего часа на его пальце было дешевое колечко, подаренное английским мальчиком из хора. То есть как-то женщин таки подвинули, в конце концов.
Резюмируя. Ну, несколько желтоватое и неподробное чтиво, но чтобы заинтересоваться лордом или узнать о нем вкратце, вполне подойдет. Еще сильно осуждаю друзей и издателей за то, что сожгли мемуары после его смерти. Вандалы законченные, однако же.
И шо я в тебя такой влюблённый (цэ)
Слишком автопробежно, на мой вкус. Все время хотелось больше подробностей, честно говоря. И в целом написано неровно. Если уже само название сигнализирует о том, что речь пойдет о любовных перипетиях в жизни байрона, то к чему вставлять несуразные куски о его творчестве. Причем вставлять совершенно нелогично, то есть создается впечатление, что вот как только захотелось, то и сообщила, что он еще и стихи пописывал. Спасибо, конечно, спасибо.
Ну, образование, конечно же, прежде всего. Уже не в первый раз читаю об английских школах и колледжах, и налицо какие-то сплошные два Г. Голод и гомосексуализм. Голод и, блин, гомосексуализм - вот что терзало век от века английских мальчиков прямо посреди обучения грамоте. Девочек, подозреваю, тоже. И родители, испытав все это на себе, папы имеются в виду, на голубом глазу посылали туда своих детей, невзирая на любые мольбы и советуя терпеть, как посоветовал папа ивлина во. ТЕРПЕТЬ.
Тем, кому Бог даровал красивую внешность, а Байрон бесспорно относился к таковым, давали женские имена, их выбирали "сучками" для развлечения более взрослых учеников.
Ясное дело, что терпение рано или поздно доходило до нетерпения.
Удовольствие ущипнуть предшествовало большей интимности. Тот, кто отказывался. получал оплеухи или пинки до тех пор, пока не уступал. Эти непристойности смягчались в дневное время более возвышенными чувствами - подношениями, стихами, которые ученики писали друг другу.
Понятно, что байрон не отставал от товарищей и даже опережал. Характер у него был такой. Бойцовско-поэтический и надменный. И даже медведя завел, чтобы гулять по оксфордам.
Среди всего этого разгула произошло нечто прекрасное, волнующее и, возможно, пугающее. Сначала это был только голос, серебряный и парящий, словно жаворонок, голос пятнадцатилетнего мальчика. поющего в хоре часовни в Тринити. Потом лицо, увиденное при свете свечей, - точеное, прекрасное. Джон Эдлстон, на два года моложе Байрона, сирота из простолюдинов, стал тем, к кому Байрон испытывал самую сильную и чистую страсть - их соединила мистическая нить.
А между тем... законодательство не дремало...
Вскоре он понял, что Эдлстон был той любовью, без которой он не может существовать, но с которой жить он тоже не может, так как подозреваемых в содомском грехе сажали в тюрьму; это преступление каралось повешением.
Во всей этой фантасмагории поражает градус цинизма. Сначала мы загоняем мальков в тесное неотапливаемое помещение, устраиваем им узаконенную дедовщину, а потом, блин, вешаем за содомский грех. Короче, читала и думала, у нас ведь так же, наверное, было во всяких закрытых учебных заведениях. Нда, короче.
Впрочем, никакое образование не помешало нашему лорду любить всех (женщин и мужчин). И любить мучить женщин, но не без взаимности. С мужчинами, видимо, было не так заковыристо. Они, наверное, не предъявляли претензий заради неистового романтизЪму в таких неимоверных количествах, ибо происхождением были попроще, и вообще.
Круче всех байрону отомстила жена. В ее мемуарах описывается якобы кромешный ад 13-ти месяцев их совместного проживания. Но что показательно, мадам не успокоилась после развода, всячески преследовала и чернила бывшего до самой его смерти и после тоже. Так что есть у меня подозрение, что там был не только семейный ад, похоже, чем-то байрон сильно уязвил ее. Может быть чаще захаживал в спальню к сестре августе, чем к ней, кто знает. Или факт романа с бейлифом, пришедшим описывать имущество за долги, сыграл окончательно роковую рояль.
Другие женщины настолько сильно не жаловались, хотя он был тот еще козомет. И поразительна его жестокость к матери, к незаконнорожденной дочери, которых он вдруг сильно полюбил после их смерти, но ненадолго. И сестра получала самые проникновенные письма о любви, когда они навсегда расстались. Очень правильно делали те женщины, которые держались от него как можно дальше или просто дружили.
Короче, в конце концов байрон доигрался в свои запретные игры, окончательно уронил себя в глазах общества (бывшая тоже постаралась), и его вежливо попросили из англии. В заграницах он продолжил вести себя непотребно, то есть пить, гулять, любить всех-всех-всех, устраивать зоопарк на дому и настраивать против себя "приличных" людей. И писать стихи, как изредка напоминала мне эдна. В общем, к тому времени я немного свыклась с ее реактивным стилем изложения.
Но на чужбине так-то было проще. Ибо в италии, к примеру, женщина вообще могла иметь официального любовника и все такое.
Неудивительно, что ближе к финалу байрон окончательно истощился от такого буйного образа жизни и приобретенного сифилиса и помчался до греций в пекло освободительной войны. Там, конечно же, опять был какой-то бардак и несуразица вместо нормальной борьбы за свободу. Поэтому снова пришлось пить, гулять и влюбляться, изредка совершая благородные поступки. А так греки бесстыдно разводили бедного поэта на фунты со стерлингами.
Последней его любовью стал греческий мальчик, который ни черта не ответил на чувства заграничного лорда, зато стихи о несбывшемся удались. И до последнего часа на его пальце было дешевое колечко, подаренное английским мальчиком из хора. То есть как-то женщин таки подвинули, в конце концов.
Резюмируя. Ну, несколько желтоватое и неподробное чтиво, но чтобы заинтересоваться лордом или узнать о нем вкратце, вполне подойдет. Еще сильно осуждаю друзей и издателей за то, что сожгли мемуары после его смерти. Вандалы законченные, однако же.
Удовольствие ущипнуть предшествовало большей интимности. Тот, кто отказывался. получал оплеухи или пинки до тех пор, пока не уступал. Эти непристойности смягчались в дневное время более возвышенными чувствами - подношениями, стихами, которые ученики писали друг другу.
Один взгляд на красивое лицо - и Байрон был готов "строить иль сжигать новую Трою".
Тем, кому Бог даровал красивую внешность, а Байрон бесспорно относился к таковым, давали женские имена, их выбирали "сучками" для развлечения более взрослых учеников.
Среди всего этого разгула произошло нечто прекрасное, волнующее и, возможно, пугающее. Сначала это был только голос, серебряный и парящий, словно жаворонок, голос пятнадцатилетнего мальчика. поющего в хоре часовни в Тринити. Потом лицо, увиденное при свете свечей, - точеное, прекрасное. Джон Эдлстон, на два года моложе Байрона, сирота из простолюдинов, стал тем, к кому Байрон испытывал самую сильную и чистую страсть - их соединила мистическая нить.
Вскоре он понял, что Эдлстон был той любовью, без которой он не может существовать, но с которой жить он тоже не может, так как подозреваемых в содомском грехе сажали в тюрьму; это преступление каралось повешением.