Доктор Фаустус

История еще одного Фауста.

Буквально с первых страниц я поняла, что эта книга будет даваться мне непросто, и я не ошиблась. Первые страниц 100 сто шли у меня очень медленно, тягуче, ведь в произведении практически не было событий и диалогов, сам сюжет был пресыщен сплошными описаниями, размышлениями, воспитириятие также затрудняло наличие обилия музыкальных терминов. С каждым днем мне хотелось прекратить чтение, но я давала книге шанс снова и снова, о чем в конечном итоге не пожалела. Книга непростая, интеллектуально и эмоционально, потому она совсем не подойдёт для знакомства с творчеством Томаса Манна (и хорошо, что я уже была знакома, иначе маловероятно, что рвалась бы дальше читать романы автора). В ней переплетаются размышления писателя о своей стране и нации в самый расцвет нацизма (что писатель откровенно презирал), философские рассуждения о свободе, выборе, вере, любви, человечности. В самой основе сюжета - история, рассказанная неким Серенусом Цейтбломом о своем друге, гениальном музыканте и композиторе Андриане Леверкюне, который продал душу дьяволу. Человек отказался от любви во имя искусства, во благо собственного гения и его признания. Томас Манн показывает нам жизнь композитора, вынужденного из раза в раз расставаться и прощаться со всеми теми, к кому он привязывался, испытывал чувства сильнее простой симпатии. Так красочно и открыто Манн показывает нам, что нет места искусству там, где царит диктатура и нацизм, и судьба главного героя произведения - это, в сущности, судьба Германии во времена фашизма, жизнь, лишённая любви, счастья и будущего.

Все книги, которые мы не читали, не о том, о чём нам кажется. Некоторые по итогам разочаровывают, некоторые становятся приятным открытием, но впервые в жизни я закрыл книгу с чувством, будто это я разочаровал её.

Человеку, музыкальное образование которого сводится к урокам музыки в обычной общеобразовательной школе, на которых в лучшем случае вы распевали военные песни, придётся тяжело с «Доктором Фаустусом». По какой-то фантастической случайности у меня был период, когда я пытался восполнить этот пробел, поэтому мне кое-что всё же говорят имена вроде «Перотинус Магнус», но это мало меня спасло, потому что от обилия музыкальных терминов порой хотелось капитулировать. Пожалуй, ощущение беспомощной глухоты – самое тяжёлое в моих отношениях с этим произведением. Читать о гениальном композиторе, читать страстные описания его музыки, но не слышать ничего, лишь смутно догадываясь по сочетаниям слов, что это всё, должно быть, безумно красиво, – это читательский мазохизм.

Под его руками зазвучал аккорд, сплошь чёрные клавиши фа-диез, ля-диез, до-диез, он прибавил к ним ми и этим демаскировал аккорд, поначалу казавшийся фа-диез-мажором, в качестве си-мажора, а именно – в виде его пятой или доминантной ступени.
– Такое созвучие, – заметил он, – само по себе не имеет тональности. Здесь всё взаимосвязь, и взаимосвязь образует круг.
Звук ля, который стремится к разрешению в соль-диез, то есть переводит тональность из си-мажора в ми-мажор, повёл его дальше, и вот он через ля, ре и соль пришёл к до-мажору, и Адриан тут же мне показал, как, прибегая к бемолям, можно на каждой из двадцати звуков хроматической гаммы построить мажорную и минорную тональность.

Если во время чтения этого фрагмента вы смогли хоть что-то услышать, читайте «Доктора Фаустуса», не сомневаясь, если же нет – подумайте ещё раз, потому что такой фрагмент там далеко не один.

И всё-таки музыка – не всё, чем прекрасна и ужасна эта книга. Манн остаётся Манном: это писатель с восхитительным стилем, глубоким чувством прекрасного, умеющий забраться в человеческую душу и вынуть её из вас. «Доктора Фаустуса» стоит читать. Быть может, не так рано, предварительно восполнив пробелы в образовании, но, несомненно, стоит. Почему-то хочется отдельно сказать о том, какое сильное впечатление оставила история с маленьким эльфоподобным Эхо. Даже судьба главного героя за все 500 страниц не смогла тронуть настолько, насколько эти несколько глав.

Есть и ещё одна вещь, за которую я безгранично благодарен Томасу Манну. Это возможность увидеть Первую и Вторую мировые войны глазами немца. Мы привыкли рассматривать все военные события с точки зрения победителей, людей, чувствовавших моральное превосходство над соперником, развязавшим войну. Каково же было тем, кому нечем было оправдывать жестокость своей страны? Горечь по разрушенным городам, уничтоженным фактически собственными руками, по тысячам тысяч, погибших за идею, которая обратилась монстром, поглотившим половину мира. Это тяжело передать, здесь можно только слушать того, кто всё это прочувствовал на себе.

Пусть то, что сейчас обнаружилось, зовется мрачными сторонами общечеловеческой природы, немцы, десятки, сотни тысяч немцев совершили преступления, от которых содрогается весь мир, и все, что жило на немецкой земле, отныне вызывает дрожь отвращения, служит примером беспросветного зла. Каково будет принадлежать к народу, история которого несла в себе этот гнусный самообман, к народу, запутавшемуся в собственных тенетах, духовно сожженному, откровенно отчаявшемуся в умении управлять собой, к народу, которому кажется, что стать колонией других держав для него еще наилучший исход, к народу, который будет жить отрешенно от других народов, как евреи в гетто, ибо ярая ненависть, им пробужденная, не даст ему выйти из своей берлоги, к народу, который не смеет поднять глаза перед другими.

Романы позднего Томаса Манна можно читать в двух случаях: либо если вы очень умный, всесторонне образованный человек, либо если вы безумно любите автора. Пожалуй, это единственное, что меня спасло, потому что там, где не хватало первого, вытягивало лишь упрямство и огромное желание не просто читать буквы, а понимать писателя. Я читал, перечитывал, гуглил (очень много гуглил), рассматривал гравюры Дюрера, слушал Брамса, Баха и компанию, я даже просил знакомую пианистку наигрывать мне фрагменты из книги, но после всего перечисленного у меня всё равно осталось чувство досадного разочарования. Собой, но не книгой. С одним из лайвлибовцев мы как-то раз говорили о том, в каком возрасте стоит читать «Доктора Фаустуса». Если вы сейчас это читаете, то знайте, что, пожалуй, вы всё-таки выиграли.

____♪_______|___Т_о_________________НН____|_____♫________________|____________________________|___________________
____________|________м____________А_______|___________-_э_т_о_____|_______________В_Ь_____♫____|__________________
________♪___|___________а_с_____М_________|_____♪_________________|__________Б_О_______________|______♫___________
____________|______♫______________________|___________♪___________|_____Л_Ю___________________|___________________
____________|___________________♫_________|_______________________|_________♪__________________|___________________

В 1943 году, когда, словно барабаны, звучали взрывы бомб, когда немецкие солдаты, движимые безумным дирижером, уходили завоевывать мир, маэстро Томас Манн присоединяется к хору предшественников, которые воспели вечный дуэт Фауста и Мефистофеля. Его цель – исполнить Реквием и одновременно Осанну погибающе-воскресающей Германии.

Свое сочинение немецкий классик начинает в аллегро и не сбавляет темпа до последнего такта; богатая инструментовка: философские, религиозные и музыкальные термины, сложносочиненные и сложноподчиненные предложения, обилие определений, - тем не менее, не затрудняет восприятие прекрасного труда.

Несмотря на то, что произведение посвящено отдельному человеку, изменению его характера под влиянием обстоятельств, окружающих людей, и скорее напоминает роман воспитания, просматриваются и эпические мотивы. В оркестре звучат контрабасы (степенный хозяин дома Ионатан Леверкюн), лютни (беспечные крестьянские голоса – те, что типичны для сельской местности начала XX века), трубы и гитары (студенты, рассуждающие о том, что представляет собой немецкий дух), флейты, арфы и виолончели (светские дамы вроде сестер Инесы и Клариссы). И настолько гармонично все ноты слигованы, так плавно перетекают одна в другую, что у вас не появится и тени сомнений, а нужно ли их было добавлять в данную композицию. И что самое важное, они не заглушают главное действующее лицо – Адриана Леверкюна.

Хотя стоит оговориться: настоящего композитора мы так ни разу и не увидим, поскольку его личность преломляется под взглядами страдающего, скорбящего о нем друга – Серенуса Цейтблома. И, конечно, рассказчик, познавший к тому же ужасы мира, объятого войной, смягчает демонические, сумасшедшие черты и настроения мастера. А ведь их у него немало! С самого начала это инфернальный, пугающий смех; далее – тяга к богословию (одной из веток Древа Познания и его плодам); стремление превзойти, преступить все мыслимые и немыслимые границы в искусстве.

При этом схожие особенности просматриваются не только с чертом, но и с легендарным, гетевским Фаустом, особенно ближе к финалу, к последним аккордам песни. Скрипач Рудольф Швердтфегер – это своеобразная Елена Прекрасная, Непомук – то ли Гомункул, созданный Вагнером, то ли погибший сын Фауста. Я больше склоняюсь к первой версии, поскольку и внешне, и по настроению смешной человечек в колбе и маленький "эльф" Эхо повторяют друг друга. И, естественно, исповедь, которая роднит Леверкюна со средневековым героем.

Возникает только вопрос: почему Фаустус? Зачем понадобился этот знак альтерации – латинизированный суффикс –ус? Мне видятся в том несколько причин. Во-первых, Фауст «уже не тот». Прежде от простого пойдем: средневековый мыслитель --- композитор 20-х годов XX века. Во-вторых, данный словообразовательный элемент подчеркивает архаичность героя, который в своем творчестве возрождал первобытное синкретичное начало («Апокалипсис») и музыкальные темы XVII столетия («Плач доктора Фаустуса»). В-третьих, если, по мнению И. В. Гете, Фауст и Мефистофель воплощают две стороны его собственного «Я», то в образе Адриана Леверкюна нам представлен портрет всего поколения, подкошенного страшной болезнью – нацизмом, который толкает страну в пропасть. И этой, с одной стороны, разлагающей силой, а с другой стороны, гармонично проистекающей из немецкого характера, является новый Дьявол.

Итaк, сaтaнa верен был своему слову двaдцaть четыре годa; ныне все зaвершено, убийцa и рaспутник, я зaкончил свое творение, и, может быть, из милосердия будет хорошим сотворенное во зле, не знaю, - .

Теперь мы знаем, что родившаяся из мыслей о благе идея безумного дирижера провалилась в 1945 году, а история Адриана Леверкюна, продавшегося злу, вечна до сих пор.

____♪_______|_____В_С_Е_М________________|_____♫_________________|____________________________|___________________
____________|_____________________________|_____Ч___И_____________|_______________________♫____|__m___u___s____t__
________♪___|_____________________________|_____♪_________________|_______Т__А_________________|______♫___________
____________|______♫______________________|___________♪___________|________________Т__Ь!_______|__r_e___a_d________
____________|___________________♫_________|_______________________|_________♪__________________|___________________

Читая данный роман, у меня постоянно крутился один вопрос в голове: неужели один и тот-же автор написал это и Будденброков ? Совершенно разная тематика и абсолютно диаметральные впечатления.

В центре сюжета - история композитора Адриана Леверкюна, продавшего душу дьяволу, рассказанная его другом и обожателем философом Серенусом Цейтбломом.
Через призму происходящего с главным героем проводятся параллели с тем, что случилось с Родиной автора в XX веке. Темы, волновавшие не только Томаса Манна , но и большинство интеллектуальной элиты страны, а именно войны прошедшей и предстоящей, самоопределения, национального самосознания и прочее, здесь получают воплощение, превращаясь в многостраничные и вязкие диалоги-размышления, когда суть, способная уместиться в одно предложение разрастается до невероятных размеров.

При этом стоит упомянуть, что прежде чем читатель доберется до сути, а именно до пресловутой сделки с Дьяволом, ему предстоит преодолеть отвлеченный рассказ о детстве и юности Адриана, перенасыщенный музыкальными терминами, теоретическими познаниями Серенуса в области музыки и прочей лишней информацией подобного рода, не имеющей кардинального значения для сюжета, а значит и для читателя.

Да и сама сделка выглядит скорее искусственно, когда автор намеренно ведет героя к пропасти, не заботясь о том, насколько это выглядит натурально и естественно, заставляя всеми силами и читателя поверить в это, а в итоге получается наоборот. По крайней мере со мной случилось именно так.

В итоге, интересная тема оказалась для меня поданной в той форме, которую сложно читать и сложно воспринимать, сложно поверить и сложно включить эмпатию. Занудство, помноженное на философское умствование, способно практически любого отвратить от чтения в данном случае.

Мания приличия

Дружба - фройндшафт! Всегда мы вместе, всегда мы вместе, ГДР и Советский Союз! 
- Я знал в Москве одного немца — он производил очень хорошее впечатление, — виновато сказал Александр.
- Да? Впрочем, я тоже знал двух. Отличные парни! Один, правда, был французом, а второй — скорее всего эфиопец…

Музыкант - представитель сомнительной профессии , таковы современные реалии и это как-то характеризует музыку в общем. Конечно, времена меняются, так, например, клеймо артисток 19 века, причисляемых к лицам древнейшей профессии, постепенно стерлось. Как у миледи. Нынешние родители, стремящиеся всеми правдами и неправдами засунуть свою доченьку куда-нибудь поближе к пожизненному перепиливанию деревянного инструмента, в последнюю очередь думают о том, что музыка прекрасна и вечна. Больше им хочется как максимум (практически никогда) вырастить гениального ребенка и как минимум (в 99, 999 процентах случаев) - подтолкнуть свою деточку поближе к золотой молодежной тусовке, чтобы кто-нибудь там на нее поудобнее настроился. Поэтому любой худлит, если не является биографией великого музыканта, пишется с единственной целью - самого себя причислить к лику Бахов и Гайднов. В данном случае Томас Манн взял еще выше - обожествлял не только себя, но и весь немецкий народ. Если бы не существовало "Доктора Фаустуса", то его все равно кто-нибудь бы написал, ибо свято место всегда усеяно нефтяными вышками. Трудно судить - выиграл ли читатель при авторстве престарелого уже Томаса Манна. Но когда какая-нибудь летняя фуражка верещит на тему "Доктор Фаустус! Ах, это мое любимое произведение!", то ничего кроме заведомой фальши во всем этом нет.

По существу, книга является очень объемной аннотацией к самой себе. Восхваление главного героя, продолжающееся на протяжении всего толстенького повествования, перемежающееся с вехами всего немецкого, никак не подтверждено текстом. Дифференцированная версия Тартарена из Тараскона не только реально скучна и вязнет на зубах - у главного героя вообще сложно найти какие-либо достоинства, кроме скрытого высокомерия, свойственного любому наследственному буржуа. По некоторым чертам характера Ганса Касторпа ("Волшебная гора") можно было и так догадаться, что Томас Манн изрядный подхалим, но только "Доктор Фаустус" дает тому полное подтверждение. Это то качество, которое всегда приветствуется в молодых, но, истинное, въевшееся со временем в поры кожи, оно может вызывать лишь брезгливую усмешку. В итоге книга вообще написана с единственной целью - покрасивее оправдать самого себя, а попутно и весь немецкий народ после гитлеровских бесчинств. Место кающегося арийца в литературе было еще свободно и Томас Манн, подобно хорошему менеджеру, попытался занять его основательно и надолго. Доходит до того, что он очень надуманно облизывает большевиков, уверяя, что они, например, никогда не уничтожали произведений искусства. А я не мочился со статуи свободы тоже ни разу. Одно из самых идиотских оправданий фашизму, придуманное автором, звучит как "немцы слишком теоретизирующая нация". То есть, виноват, конечно, господь бог, что наделил фашиста двумя ногами, ибо был шанс, что на одной он бы не доковылял до средней полосы России. Судя по всему, убеждение Томаса Манна о необязательном делении текста на главы и есть проявление этой самой борьбы с теоретизированием. Эдакий бунт против самого себя, заговор против Гитлера.

Произведение так и не вызвало желания что-то для себя обозначить, процитировать. Произведение титаническое, скучное, чуждое моему мировосприятию. Все эти проблемы немецкого народа в подобном виде настолько параллельны, что поражение сборной Германии выглядит на их фоне концом света. Автор беззастенчиво пользуется ранее завоеванным авторитетом. Если бы "Доктор Фаустус" был его первенцем, то он бы им так и остался, потому что о Томасе Манне мы бы так ничего и не услышали. Мало ли амбициозных журналистов пишут по живому. Кроме того, что писатель очень удачно и очень вовремя совпал со структурой собственного народа, мышлением выразил "настоящего немца", он, безусловно, уважаем как пахарь, трудяга, молотобоец (много - много синонимов). Вся сущность автора выражается его же собственными словами "внутренне пережил гестаповские застенки". О, как он страдал! Как его следует за это чтить! Потому как все мужчины на земле тоже внутренне пережили общение с каждой понравившейся им девушкой, представив ее голой, но при этом почему-то забыли пострадать.
p.s. "Художник - брат преступника и сумасшедшего". В каком из определений больше лести?