Николай Гумилев – великий русский поэт, представитель Серебряного века русской литературы. Судьба его была поистине трагичной – по приговору большевистского суда он был расстрелян за якобы участие в контрреволюционном заговоре (на самом деле он просто не донес на своих товарищей). Наряду с высоким романтизмом, стихотворениям Гумилева присуща предельная точность поэтической формы. В этой книге представлены лучшие произведения поэта.
Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя И обмануть медлительное время, Всегда лобзая новые уста.
Несуразное что-то. Проблемы и чаяния автора в этом сборнике оказались мне не особо близки. То он вспыхивает от влечения к какой-нибудь томной красотке, то иная девушка выдаст от ворот поворот и в муках грезит он о ней ("О милой девочке, с которой мне было нестерпимо больно"), этакий мастер любовных качелей.
В основном содежание стихотворений сборника сводится к трем вариантам тем: она мне не нужна, я ей не нужен ("Не всегда чужда ты и горда, и меня не хочешь не всегда") и описание заморской страны или путешествий.
Как в ящике с рассыпавшимися специями, есть многое, но нет стройного аромата. Это и не любовная лирика, и в путешествие толком не окунешься.
Когда автор пишет о путешествиях, употребляет много неизвестных слов, в них путаешься и перестаешь понимать, о чем вся эта петрушка.
Твой лоб в кудрях отлива бронзы,
Как сталь, глаза твои остры,
Тебе задумчивые бонзы
В Тибете ставили костры.
Когда Тимур в унылой злобе
Народы бросил к их мете,
Тебя несли в пустынях Гоби
На боевом его щите.
"бонзы"? (в Японии и прочих странах Азии название главного монаха в храме)
"Тимур"? (то ли хан Золотой Орды, то ли какой другой среднеазиатский полководец)
"мете"?
Местами мне казалось, что перевод какой-то неудачный, хотя откуда тут взяться переводу.
Жили в нем согласной парой
Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий, и старый,
И напыщенный дворецкий.
В зале Гордых Восклицаний
Много копий и арканов,
Чтоб охотиться на ланей
И рыкающих кабанов.
"рыкАющих кабАнов"? или у меня что-то не так с ритмом
Встречались замыслование стихотворные формы, которые мне остались не особо понятны:
Из красного дерева лодка моя,
И флейта моя из яшмы.
Водою выводят пятно на шелку,
Вином - тревогу из сердца.
И если владеешь ты легкой людьей,
Вином и женщиной милой,
Чего тебе надо еще? Ты во всем
Подобен гениям неба.
Знатоки говорят, что это "довольно необычное сочетание четырёхстопного амфибрахия в нечётных стихах и трёхударного дольника в чётных, которое вполне могло бы составить экзотическую модель логаэдов, если бы не вариативное расположение односложных интервалов в чётных стихах."
Может поэтому при чтении следующего отрывка мне показалось, что лучше б автор писал прозу:
Тот дом, где играл я ребенком,
Пожрал беспощадный огонь.
Я сел на корабль золоченый,
Чтоб горе мое позабыть.
На дивно украшенной длейте
Играл я высокой луне.
Но облаком легким прикрылась
Луна, опечалена мной.
Прочитав сборник, я не нашла стихотворения, которым хотелось бы восхититься. Только открывки (понравившееся выписала в цитаты). Возможно в сборнике стихи разных лет, от того и скадывается это странное впечатление неоднородности. Уверена, что у автора есть прекрасные стихотворения, просто большинство из них мне здесь не встретилось.
Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя И обмануть медлительное время, Всегда лобзая новые уста.
Несуразное что-то. Проблемы и чаяния автора в этом сборнике оказались мне не особо близки. То он вспыхивает от влечения к какой-нибудь томной красотке, то иная девушка выдаст от ворот поворот и в муках грезит он о ней ("О милой девочке, с которой мне было нестерпимо больно"), этакий мастер любовных качелей.
В основном содежание стихотворений сборника сводится к трем вариантам тем: она мне не нужна, я ей не нужен ("Не всегда чужда ты и горда, и меня не хочешь не всегда") и описание заморской страны или путешествий.
Как в ящике с рассыпавшимися специями, есть многое, но нет стройного аромата. Это и не любовная лирика, и в путешествие толком не окунешься.
Когда автор пишет о путешествиях, употребляет много неизвестных слов, в них путаешься и перестаешь понимать, о чем вся эта петрушка.
Твой лоб в кудрях отлива бронзы,
Как сталь, глаза твои остры,
Тебе задумчивые бонзы
В Тибете ставили костры.
Когда Тимур в унылой злобе
Народы бросил к их мете,
Тебя несли в пустынях Гоби
На боевом его щите.
"бонзы"? (в Японии и прочих странах Азии название главного монаха в храме)
"Тимур"? (то ли хан Золотой Орды, то ли какой другой среднеазиатский полководец)
"мете"?
Местами мне казалось, что перевод какой-то неудачный, хотя откуда тут взяться переводу.
Жили в нем согласной парой
Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий, и старый,
И напыщенный дворецкий.
В зале Гордых Восклицаний
Много копий и арканов,
Чтоб охотиться на ланей
И рыкающих кабанов.
"рыкАющих кабАнов"? или у меня что-то не так с ритмом
Встречались замыслование стихотворные формы, которые мне остались не особо понятны:
Из красного дерева лодка моя,
И флейта моя из яшмы.
Водою выводят пятно на шелку,
Вином - тревогу из сердца.
И если владеешь ты легкой людьей,
Вином и женщиной милой,
Чего тебе надо еще? Ты во всем
Подобен гениям неба.
Знатоки говорят, что это "довольно необычное сочетание четырёхстопного амфибрахия в нечётных стихах и трёхударного дольника в чётных, которое вполне могло бы составить экзотическую модель логаэдов, если бы не вариативное расположение односложных интервалов в чётных стихах."
Может поэтому при чтении следующего отрывка мне показалось, что лучше б автор писал прозу:
Тот дом, где играл я ребенком,
Пожрал беспощадный огонь.
Я сел на корабль золоченый,
Чтоб горе мое позабыть.
На дивно украшенной длейте
Играл я высокой луне.
Но облаком легким прикрылась
Луна, опечалена мной.
Прочитав сборник, я не нашла стихотворения, которым хотелось бы восхититься. Только открывки (понравившееся выписала в цитаты). Возможно в сборнике стихи разных лет, от того и скадывается это странное впечатление неоднородности. Уверена, что у автора есть прекрасные стихотворения, просто большинство из них мне здесь не встретилось.
Ты не могла иль не хотела
Мою почувствовать истому,
Твое дурманящее тело
И сердце бережешь другому.
...
И ты меня забудешь скоро,
И я не стану думать, вольный,
О милой девочке, с которой
Мне было нестерпимо больно.
Вот стою перед дверью твоею, Не дано мне иного пути, Хоть и знаю, что не посмею Никогда в эту дверь войти.
СмертьНежной, бледной, в пепельной одежде
Ты явилась с ласкою очей.
Не такой тебя встречал я прежде
В трубном вое, в лязганьи мечей.Ты казалась золотисто-пьяной,
Обнажив сверкающую грудь.
Ты среди кровавого тумана
К небесам прорезывала путь.Как у вечно-жаждущей Астреи,
Взоры были дивно глубоки,
И неслась по жилам кровь быстрее,
И крепчали мускулы руки.Но тебя, хоть ты теперь иная,
Я мечтою прежней узнаю.
Ты меня манила песней рая,
И с тобой мы встретимся в раю.
БалладаПять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо. Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом. Много звёздных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца. Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичом,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом. В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос. И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.
ЗаклинаниеЮный маг в пурпуровом хитоне
Говорил нездешние слова,
Перед ней, царицей беззаконий,
Расточал рубины волшебства. Аромат сжигаемых растений
Открывал пространства без границ,
Где носились сумрачные тени,
То на рыб похожи, то на птиц. Плакали невидимые струны,
Огненные плавали столбы,
Гордые военные трибуны
Опускали взоры, как рабы. А царица, тайное тревожа,
Мировой играла крутизной,
И её атласистая кожа
Опьяняла снежной белизной. Отданный во власть её причуде,
Юный маг забыл про всё вокруг,
Он смотрел на маленькие груди,
На браслеты вытянутых рук. Юный маг в пурпуровом хитоне
Говорил, как мёртвый, не дыша,
Отдал всё царице беззаконий,
Чем была жива его душа. А когда на изумрудах Нила
Месяц закачался и поблёк,
Бледная царица уронила
Для него алеющий цветок.