С первого же номера журнал Rolling Stone был не просто «еще одним музыкальным журналом» – его создатель Ян Веннер, человек, безумно преданный рок-н-роллу, все же ориентировался на интеллектуальную составляющую журналистики. И потому интервью в Rolling Stone всегда были чем-то большим, чем разговор с музыкантами о музыке. Их авторами были удивительные люди – от тинейджера Кэмерона Кроу, ставшего потом знаменитым кинорежиссером, до профессора права Йельского университета Чарльза Райха; не отставали от них и штатные сотрудники журнала, включая самого Веннера. Но и герои были непростыми: помимо Джона Леннона, Кита Ричардса, Мика Джаггера, Курта Кобейна, Эминема и Боно рок-журналу давали интервью композитор Леонард Бернстайн, кинорежиссер Фрэнсис Форд Коппола, писатель Трумэн Капоте, Далай-Лама и Билл Клинтон.
Перед вами – не просто сборник интервью. Это – живой, дышащий, яркий и очень драйвовый образ эпохи, история великого времени, когда рок-н-роллом было все на свете – от религии до политики. Ну и самого рок-н-ролла, конечно.
Когда журналисты, художники и музыканты не боялись быть честными.
Когда я открывал эту книгу впервые, то думал, что это просто сборник интервью с известными людьми. Но это не совсем так. Это работа всей жизни ужасающе влюбленного в свое дело человека. Человека, который два года мог осаждать нелюдимого Боба Дилана, вымаливая у него интервью, который хотел не задавать дежурные вопросы, а вести диалог, хотел создавать подробнейшие, полные интервью, порой растягивавшиеся на несколько выпусков журнала. Хотел, чтобы каждый читатель присутствовал в том же гостиничном номере или гримерке, где велся разговор. Вступление в книге меня тронуло этой живой, восторженной увлеченностью своим делом, которая не остыла в Яне Веннере за все сорок лет.
Само собой, без хоть какого-то знакомства с творчеством и жизнью интервьюируемых чтение изрядно теряет. Например, я очень плохо знаком с Питом Таунсендом и его The Who (да я только после прочтения решил их послушать и узнал, что, оказывается, это они написали знакомую совершенно всем Behind blue eyes), потому его рассказ зацепил меня куда меньше, чем мог. К своему стыду, я вообще ничего не знал о Джони Митчелл, в которую просто влюбился к концу ее интервью - такая светлая, легкая, открытая всему женщина, - и о Патти Смит, поразившей меня своей неправильной, странной, неженственной красотой и очаровавшей спокойным подходом к жизни. С другой стороны, это хороший повод познакомиться.
Другие, как Джим Моррисон или Эминем, знакомы мне, но только по верхам, чуть-чуть - капелька знаний, пара любимых песен и дальше один сплошной туман. Это было интересно - понять таких людей глубже. После этого мне захотелось слушать их еще. Моррисон, кстати, показался мягким, печальным и меланхоличным, а Эминем очень тронул огромной любовью к своим детям, в число которых он, не колеблясь, включил также племянницу и брата, и кризисом идентичности, который ему пришлось преодолеть как белому рэперу во времена, когда это была исключительно "музыка черных".
Я более всего стремился, разумеется, к тем, кого и так люблю до замирания сердца. Набожный, светлый и спокойный Джонни Кэш, великий и ужасный Хантер Томпсон, бессмертные (в прямом смысле слова, ибо пытались убиться всеми доступными способами) Кит Ричардс и Мик Джаггер, последний поэт Америки Боб Дилан, шагнувший из того самого старого американского юга Рэй Чарльз - вот кого мне и правда хотелось посмотреть через призму Роллинг Стоун. Чего мне сильно не хватило, так это хорошего интервью Игги Попа и Марка Ланегана - вот уж кто многое мог бы рассказать об эпохе, себе и других важных в индустрии людях. Марк похоронил много друзей, оставивших огромный след в музыке.
Отдельный восторг - интервью Фила Спектора. Это не просто рассказ о себе, своей жизни и творчестве, который дает объемный, но однобокий взгляд на музыку - это взгляд человека из центра всей этой кухни звукозаписи, взгляд на то, что меняло музыку и кто вносил в нее особенный вклад. Даже не ожидал найти здесь нечто настолько интересное.
Целый блок отошел людям, связанным с кино. Очень стоит упоминания беседа с Копполой, где он много говорит про "Апокалипсис сегодня", выжавший его как губку. Интересно понять, что сам создатель вложил в фильм, без призмы оценок и интерпретаций критиков. Клинт Иствуд меня не разочаровал, никогда не сомневался в том, что это чертовски неглупый и глубокий старик.
У сборника есть недостатки. Он довольно тяжко читается, особенно залпом - потому что зачастую это весьма личные беседы людей, порой совсем вольные и рваные, как, например, интервью Трумена Капоте и Энди Уорхола - они же просто болтали, гуляя по зоопарку. Беседы людей из другого времени, почти другого мира, с которыми лично тебя ничего не связывает. Причем еще и люди те иногда ужасно скучные (Билл Мюррей! никогда не любил Билла Мюррея) или не самые приятные (Спайк Ли; его можно понять как чернокожего режиссера и человека, особенно в те-то годы, но все же его агрессия отталкивает). В каком-то смысле это все вызывает некую неловкость - будто подслушиваешь, - а временами даже становится довольно противно от того, что они могут рассказать. Но это, видимо, неизбежное зло. Плюс иллюстрации я бы предпочел видеть рядом с интервью, а не в приложении в конце. В остальном же это просто потрясающий список достижений журнала и историй, важных и не очень, ярких людей.
Когда журналисты, художники и музыканты не боялись быть честными.
Когда я открывал эту книгу впервые, то думал, что это просто сборник интервью с известными людьми. Но это не совсем так. Это работа всей жизни ужасающе влюбленного в свое дело человека. Человека, который два года мог осаждать нелюдимого Боба Дилана, вымаливая у него интервью, который хотел не задавать дежурные вопросы, а вести диалог, хотел создавать подробнейшие, полные интервью, порой растягивавшиеся на несколько выпусков журнала. Хотел, чтобы каждый читатель присутствовал в том же гостиничном номере или гримерке, где велся разговор. Вступление в книге меня тронуло этой живой, восторженной увлеченностью своим делом, которая не остыла в Яне Веннере за все сорок лет.
Само собой, без хоть какого-то знакомства с творчеством и жизнью интервьюируемых чтение изрядно теряет. Например, я очень плохо знаком с Питом Таунсендом и его The Who (да я только после прочтения решил их послушать и узнал, что, оказывается, это они написали знакомую совершенно всем Behind blue eyes), потому его рассказ зацепил меня куда меньше, чем мог. К своему стыду, я вообще ничего не знал о Джони Митчелл, в которую просто влюбился к концу ее интервью - такая светлая, легкая, открытая всему женщина, - и о Патти Смит, поразившей меня своей неправильной, странной, неженственной красотой и очаровавшей спокойным подходом к жизни. С другой стороны, это хороший повод познакомиться.
Другие, как Джим Моррисон или Эминем, знакомы мне, но только по верхам, чуть-чуть - капелька знаний, пара любимых песен и дальше один сплошной туман. Это было интересно - понять таких людей глубже. После этого мне захотелось слушать их еще. Моррисон, кстати, показался мягким, печальным и меланхоличным, а Эминем очень тронул огромной любовью к своим детям, в число которых он, не колеблясь, включил также племянницу и брата, и кризисом идентичности, который ему пришлось преодолеть как белому рэперу во времена, когда это была исключительно "музыка черных".
Я более всего стремился, разумеется, к тем, кого и так люблю до замирания сердца. Набожный, светлый и спокойный Джонни Кэш, великий и ужасный Хантер Томпсон, бессмертные (в прямом смысле слова, ибо пытались убиться всеми доступными способами) Кит Ричардс и Мик Джаггер, последний поэт Америки Боб Дилан, шагнувший из того самого старого американского юга Рэй Чарльз - вот кого мне и правда хотелось посмотреть через призму Роллинг Стоун. Чего мне сильно не хватило, так это хорошего интервью Игги Попа и Марка Ланегана - вот уж кто многое мог бы рассказать об эпохе, себе и других важных в индустрии людях. Марк похоронил много друзей, оставивших огромный след в музыке.
Отдельный восторг - интервью Фила Спектора. Это не просто рассказ о себе, своей жизни и творчестве, который дает объемный, но однобокий взгляд на музыку - это взгляд человека из центра всей этой кухни звукозаписи, взгляд на то, что меняло музыку и кто вносил в нее особенный вклад. Даже не ожидал найти здесь нечто настолько интересное.
Целый блок отошел людям, связанным с кино. Очень стоит упоминания беседа с Копполой, где он много говорит про "Апокалипсис сегодня", выжавший его как губку. Интересно понять, что сам создатель вложил в фильм, без призмы оценок и интерпретаций критиков. Клинт Иствуд меня не разочаровал, никогда не сомневался в том, что это чертовски неглупый и глубокий старик.
У сборника есть недостатки. Он довольно тяжко читается, особенно залпом - потому что зачастую это весьма личные беседы людей, порой совсем вольные и рваные, как, например, интервью Трумена Капоте и Энди Уорхола - они же просто болтали, гуляя по зоопарку. Беседы людей из другого времени, почти другого мира, с которыми лично тебя ничего не связывает. Причем еще и люди те иногда ужасно скучные (Билл Мюррей! никогда не любил Билла Мюррея) или не самые приятные (Спайк Ли; его можно понять как чернокожего режиссера и человека, особенно в те-то годы, но все же его агрессия отталкивает). В каком-то смысле это все вызывает некую неловкость - будто подслушиваешь, - а временами даже становится довольно противно от того, что они могут рассказать. Но это, видимо, неизбежное зло. Плюс иллюстрации я бы предпочел видеть рядом с интервью, а не в приложении в конце. В остальном же это просто потрясающий список достижений журнала и историй, важных и не очень, ярких людей.
Книга о времени, когда когда рок-н-роллом было всё на свете – от религии до политики
Ян Веннер, создатель журнала Rolling Stone и один из авторов книги, рассказывает самом начале пути с таким энтузиазмом, как будто он только что вернулся с того самого концерта 14 августа 1968 года, когда Пит Таунсенд из The Who вопреки обыкновению не разбил свою гитару. Веннеру так захотелось узнать, почему (и задать ещё миллион вопросов), что он спросил Таунсенда, не согласится ли он на интервью. «Мы поехали ко мне домой, начали беседу в 2 часа ночи, а закончили на рассвете».Так появилось первое интервью, опубликованное в журнале Rolling Stone.
Дело в том, что в шестидесятых не было издания, в котором можно было бы прочитать что-то подобное: разве что в The Paris Review и в Playboy (где публиковался Ф.С.Фицджеральд и многие крупные писатели) можно было наткнуться на серьёзное журнальное интервью, но редакторы ни одного из них не обращали внимания на рок-н-ролл, который как раз набирал обороты. Пустующая ниша! В журнале стали появляться записи долгих бесед не только с рок-звёздами, но и с другими популярными людьми того времени: великого времени, когда рок-н-роллом было всё на свете – от религии до политики. Всем надоели поверхностные коротенькие беседы, которые можно было услышать на радио или прочитать в вечерней газете, поэтому спрос на обстоятельные диалоги был очень велик.
«Сначала нашими героями были новички, впервые дающие интервью. Мы были такими же новичками, постепенно осваивавшими новую сферу журналистики. Мы жаждали открытий, рассказов о том, как рождалась музыка и культура, о том, кем были творившие их люди. Мы хотели откровений и мы их получили».
Насколько всё было горячо? По максимуму. Когда запретили обложку Two Virgins Джона Леннона и Йоко Оно, это изображение появилось на обложке Rolling Stone. А Леннон и вовсе устроил срыв покровов с недавно распавшихся The Beatles, рассказав подробности, которые шли вразрез с имиджем аккуратных мальчиков в костюмчиках: оргии, наркотики и алкоголь, сопровождавшие их в кочевой жизни.«Альбом «Help!» появился, когда мы стали курить марихуану и бросили пить – всё просто».
Откровенность интервью – вот что поражает в сборнике. Джек Николсон рассказал о том, как он узнал, что его сестра на самом деле не сестра, а его мать, Робин Уильямс вспоминал о конце своего первого брака, Кортни Лав – о самоубийстве Курта Кобейна, Оззи Осборн – о том, как изо всех сил старался не ругнуться случайно на встрече с британской королевой, Джим Моррисон – о шоке, что его песня «The End» невероятно популярна среди пациентов клиники наркозависимых, Рэй Чарльз – о том, как он потерял зрение. Порой сложно выбрать: кто интереснее – тот, кто даёт интервью или тот, кто его берёт; так, Трумена Капоте проинтервьюировал Энди Уорхол. Одним из самых откровенных и замечательных рассказчиков авторы называют Кита Ричардса. И нельзя с ними не согласиться: автобиографическая книга Ричардса «Жизнь» из почти 800 страниц читается на одном дыхании, оставляя ощущение живого разговора с великим рок-музыкантом, которого – удивительное дело – миновала звёздная болезнь. Вот пример того, что говорит Кит Ричардс журналу Rolling Stone:
«Я чувствовал себя как старый капитан китобоев: «мой корабль отчаливает, увидимся года через три». Исчезавший на недели и месяцы отец – это никогда не пугало моих детей. Просто у папы была такая работа».
Самое интересное, что в книге собраны интервью не только с рок-звёздами первой величины – такими, как Боб Дилан, Курт Кобейн и Мик Джаггер, но и с первыми лицами государств – Биллом Клинтоном, Далай-ламой XIV, с деятелями кинематографа – Фрэнсисом Фордом Копполой, Джорджем Лукасом, Биллом Мюрреем. Не обойдены интересом и писатели: Том Вулф, Хантер Томпсон. Женщин всего три: Патти Смит, Кортни Лав и Тина Тёрнер. Не вполне продуманным кажется и тот факт, что в книге в честь сорокалетия журнала собраны 38 интервью, а не 40. И на цветных вклейках не все знаменитости представлены на фотографиях, а только 15 человек. Хотя те снимки, что есть – отличные. Но главное здесь, конечно, текст. Как правильно сказано в эпиграфе: «Прямиком из того времени, когда журналисты, художники и музыканты не боялись быть честными».
Этот юбилейный сборник можно рассматривать и как учебник по тому, как правильно брать интервью у знаменитостей, но при этом не скатываться до банальностей типа «ваши творческие планы». Вот какие вопросы задали, например, Клинту Иствуду: «Почему вы бросили занятия музыкой? Именно тогда вы поняли, что быть интровертом – это ценное качество для актёра? Ходит слух, что актёры на ваших съёмочных площадках работают быстро, потому что у вас нет стульев». Даже по этим трём произвольно выбранным вопросам видно, что журналист хорошо подготовился: в каждом поданном пасе достаточно информации, чтобы хорошо отбить, чтобы получился красивый удар. Когда журналист сделал свою домашнюю работу, качество итогового материала видно сразу. Вряд ли вопросом «Как вам понравился наш город» (который задают абсолютно всем музыкантам, посетившим любой российский город) можно было бы добиться такого интересного пассажа об изоляционизме, который Брюс Спрингстин выдал Rolling Stone: «Чтобы отгородить свой дом, не нужны тонна цементного раствора и стены вокруг него. Мне известны многие, изолировавшие себя упаковками пива и телевизором».
Так что книга «Великие интервью Rolling Stone за 40 лет» - ещё и хороший подарок начинающему журналисту. Красивый, шикарно изданный пятисотстраничный подарок, от корки до корки состоящий сплошь из легенд и звёзд.
Примерно половину интервью было действительно интересно читать и они где-то дополнили, а где-то и изменили мои представления об "ответчиках" (например, Боно оказался интересным мужиком и Эксл Роуз, в общем, достойным уважения человеком, а я всё считал их какими-то дураками бессмысленными; не то чтобы и к музыке их отношение поменялось, но всё же). Остальные можно было читать, можно было и не читать, но тоже ничего. И только интервью с Биллом Клинтоном было откровенно ужасно - он настолько туп, что даже приличные журналисты из него не вытянут чего-то занимательного. Хотя и это по-своему интересно, конечно.
Так что с содержанием у книги всё в порядке.
Подкачал отечественный издатель. Примерно в половине интервью нет-нет да возникнет сбой в разбивке вопрос-ответ - ладно бы просто не выделяли полужирным, так ещё абзацы пропадают. В результате вопросы оказываются включенными в ответ и порой возникает ужасная каша.
А что на каждой чётной странице в шапке название журнала набрано с ошибкой - 'Polling Stone' ("голосующие камни"?) - так это просто позорище.
Прямиком из того времени, когда журналисты, художники и музыканты не боялись быть честными.
Книга выплескивает на читателя такой поток вдохновения, откровенности, опыта падений, самопознания и преодоления, что никакая мотивационная лабуда не даст никогда.
Из прочитанного потряс Пит Таунсенд с его рок-оперой "Томми", потому что читая, мы наблюдаем вдохновение в чистом виде - рождение идеи, которая пришла Питу именно во время интервью.
Поразил Джон Леннон с его самокритичностью, нелюбовью к TheBeatles и сожалениями о невозможности быть простым зрителем.
Потом, кстати, Боно скажет, что Imagine Леннона - это нашептывание мыслей о том, что возможно.
Оказалась созвучной откровенность Джони Митчелл о неизбежном дне, когда человек "до мозга костей ощущает себя дерьмом. И приходится начинать заново. И решать, каковы твои ценности. Какие части тебя на самом деле тебе больше не нужны".
Еще запомнился Клинт Иствуд с его историей о том, как "бежать, набирать скорость и воспарять".
И Спайк Ли, который сначала агрессивно расставляет акценты в проблеме чернокожих, а потом очень точно определяет причины, а не симптомы.
Или вот Боб Дилан, рассуждающий и мире в духе Макиавелли: "Хорошо любое безнравственное действие, если оно удалось" на контрасте с Боно, вспоминающим Патти Смит с ее "Иисус умер за чьи-то грехи, но не мои...".
"Великие интервью журнала Rolling Stone" - ни на что не похожая книга, приоткрывающая личности великих и показывающая образ мысли.
Любовь!
Что представляет собой эта книга? Описание предполагает, что
"Перед вами не просто сборник интервью. Это — живой, дышащий, яркий и очень драйвовый образ эпохи, история великого времени, когда рок-н-роллом было все на свете — от религии до политики. Ну и самого рок-н-ролла, конечно."
Обложка (надо сказать, я от нее в восторге) этому также не противоречит. Что могу сказать я? Что ж, действительно, это не просто сборник интервью. Только это нечто большее, чем образ эпохи. Это такая своеобразная картина нашей жизни. Возможно, такое высказывание выглядит несколько напыщенным, но я попробую объяснить.
Во-первых, интервью охватывают большой промежуток времени. Рок-н-ролл претерпевал изменения, появлялись новые стили, менялись вкусы людей. Но это ладно, другой, немаловажный факт- ведь корреспонденты беседовали не только с музыкантами! На мой взгляд, это то, чем и отличался журнал Rolling Stone- охватывал все сферы общественной жизнь, будь то культура или политика. Ведь глупо же причислять к звездам рок-н-ролла, скажем, Далай- Ламу! Или Эминема. Или Билла Клинтона. Так что если вы вдруг не тащитесь от рок-музыки подобно мне, книга все равно может вас заинтересовать. Очень интересно следить за тем, как меняется жизнь. Вернее, не совсем так. Обстоятельства меняются, а люди-то все те же.
Вот, например, модно нынче морщить нос, произнося слово "мейнстрим" и снисходительно закатывать глаза, услышав "хипстер".
Сегодня все стали ужасными хипстерами. Вот что я вам скажу. Нынче по улицам разгуливают тринадцатилетние шлюхи. Пять лет назад такого и быть не могло. Не было и тринадцатилетних наркоманов. Многое сегодня стало иным. Говорювам, весь мир перевенулся. Попросту, все сбреднили. Все носят мини-юбки, все рядятся, все читают кучу книг. Как, черт побери, справитьсясо всем этим? Фальш, хипсерство, все такое. Сегодня действительно ужасно много хипстеров.
По-моему, очень точно описывает нынешние веяния. Между тем, это интервью аж 1969 года.
Мне с детства казалось, что система образования учит тому, ЧТО вы должны думать, а не как думать. Свободомыслия не было. Вас учили, как вписаться в общество, где свободомыслие мешает жить.
А вот это Джони Митчел сказала в 1979 году, хотя опять же модно твердить, что "вот раааньше".
Ну и, конечно, да-да-да возможность "побеседовать" с Куртом Кобейном, узнать, как повлияла его смерть на Патти Смит и улыбнуться формуле жизни, выведенной Оззи. О, а еще- вы знали, что Кен Кизи состоял в коммунне хиппи? Впрочем, это уже совсем другая история)))
Ни один художник не должен чувствовать себя виноватым. Если начинаешь писать картину, и она тебе не нравится, то бросаешь работу. (Трумен Капоте)
Джони Митчел, 1979 год:
Мне с детства казалось, что система образования учит тому, ЧТО вы должны думать, а не как думать. Свободомыслия не было. Вас учили, как вписаться в общество, где свободомыслие мешает жить.
Мне кажется, мы проживаем наши жизни, ожидая – с нетерпением, – что наступит время, когда все само собой решится. Думаю, такое время никогда не наступит ни для кого из нас, и в этом ирония даже в этом фильме ("Апокалипсис сегодня"). Хотя кажется, что имеется и некое решение, – здоровый пожирает больного, и в этом своего рода цикл жизнь/смерть, день/ночь, – для меня ирония состоит в том, что мы все время стоим на грани, на лезвии бритвы. Именно поэтому Уиллард смотрит то налево, то направо, и вы слышите: «Ужас… ужас…» «Ужас… ужас…» – это как раз то, что мы никогда со всей ясностью не понимаем; мы не понимаем, что нам делать, что правильно, а что неправильно, каково рациональное поведение, а каково иррациональное: мы на грани.(Ф.Коппола)
Я в самом деле думаю, что существует некий предел тому, что следует вложить в проект, над которым работаешь. (Ф.Коппола)
Я был бы очень рад, если бы когда-нибудь Марс был заселен и, когда мне исполнится девяносто три года или сколько там, глава первого поселения сказал бы: «А ведь я пошел на это, потому что надеялся, что встречу здесь Вуки». (Джордж Лукас)